[ristretto-coffee]

Фандом: Голодные Игры
На заявку: Марвел/Диадема. На песню Сплин - Выхода нет.
Герои: Марвел, Диадема
Рейтинг: Pg-13
Размер: драббл
Примечание: не очень люблю таких второстепенных героев, пожалуй, это первая и одна из последних попыток что-то про них писать.



Между ними нет даже толики любви.
Об этом думает и Марвел и Диадема, в ночь перед Голодными Играми, когда трахаются в спальне. Хватаются друг за друга, перекатываются по кровати, царапаются и хрипят. Борьба, попытка доказать, кто из них сильнее и лучше, кто больше достоин победы.
— Какое же это всё дерьмо, — говорит Марвел, пялясь в потолок.
— Что именно?
— Это, — он невесомо обводит подбородком комнату. — Я с трёх лет мечтал попасть на Игры, а теперь…
— Струсил? — ехидно кидает Диадема и, рывком поднявшись, начинает собирать по полу свои вещи.
Марвел смотрит на Диадему и думает, что она достойна своего имени: среднего роста с длинными светлыми волосами и пронзительными голубыми глазами. Совершенно не смущается своей наготы, она носит своё тело, как некоторые носят одежду: что-то переходящее, что всегда можно заменить на нечто менее обременительное и вызывающее. Это в ней особенно цепляет. Марвелл думает, что, таким как она, место на троне какой-нибудь неизведанной страны, чтобы командовать народами и порождать восхищение окружающих одной лишь своей улыбкой и взмахом руки.
— Нет, конечно. Просто представлял себе всё по-другому.
— Бывает. Меньше думай с завтрашнего дня, а больше действуй. Не хватало ещё проиграть этой выскочке из Двенадцатого.
— Я о ней даже не вспоминаю. Так, очередная пешка, которую приятно будет убить. Спорю, она не доживёт даже до второго утра.
Диадема устало опускается на кровать, будто из неё в мгновение ока выходит вся жизнь. Лицо приобретает хищное выражение, в уголках губ заседает тревога, глаза потухают, будто лёд из них в мгновение ока растаял. Она поворачивается к Марвелу.
— Я её… опасаюсь. У меня очень плохое предчувствие, будто я вся горю, жжёт пальцы, я почти физически ощущаю, как у меня раздувается всё тело.
Марвелу хочется съязвить, что, может, это секс с ним так на неё повлиял, но он молчит. На долю секунды ему даже становится её жаль.
— Иди лучше отоспись, завтра тяжёлый день.
— Да ну, — саркастично приподнимает брови Диадема, быстро отходя от угнетённого состояния. — И, Марвел, надеюсь, ты не принял слишком близко к сердцу то, что только что произошло, — она кивнула на кровать.
— Конечно, нет, нам просто надо было расслабиться.
— Отлично, — Диадема затягивает волосы в хвост. — Потому что помни: я убью тебя. Если это, конечно, потребуется. Другого выхода нет.
Марвел громко смеётся и салютирует.
— Выхода нет, — серьёзно повторяет за ней Марвел в закрытую дверь.

Между ними нет даже обычной симпатии.
Об этом думает и Марвел и Диадема, когда делают вид, что спят у Рога Изобилия. Каждый прижимает к себе оружие, ожидая чего угодно от соперников-союзников. У Диадемы чешется всё тело, будто она попала в рой муравьёв; плохие предзнаменования не отпускают её ни на секунду. Она украдкой рассматривает Марвелла: высокий, худой, явно неудобно съежившийся в спальнике. Диадема вспоминает парочку из Двенадцатого и внезапно чувствует обжигающую ревность и горечь. Впервые в жизни ей обидно, что она так и не влюбилась в кого-то по-настоящему. Она смотрит на Марвела и пытается представить их вместе: как он ловит её руку и переплетает их пальцы, как нежно водит ладонью по щеке и шепчет глупее нежности.
Диадема злится на себя и пытается выкинуть нелепые мысли из головы. Правда в том, что она ничего не чувствует к Марвелу: конечно, кроме желания убить при необходимости.
— Думаешь, как лучше всадить в меня кинжал? — ухмыляется Марвелл, и Диадема краснеет.
— Вспоминаю, как вчера ночью ты кричал: «ещё детка!».
— Ну-ну. Хочешь повторить?
— И не мечтай. Тут везде камеры.
— Тебя это смущает?
Диадема злится на себя. Отворачивается от Марвела, хотя понимает, что рискует сейчас жизнью, выпуская того из поля зрения. Она не успевает среагировать, когда её шеи касается острие ножа, и лишь сдавлено охает.
— Что ты, чёрт подери, делаешь? — зло шипит она, но не шевелится, боясь спровоцировать.
— Доказываю, что могу убить тебя в любую секунду, — он убирает нож и язвительно хмыкает. — Не понимаю, как ты умудрилась набрать так много баллов на индивидуальных просмотрах.
— Ублюдок.
— Как скажешь.
— Мы могли бы всех победить, объединившись.
— А мы что сделали? — Марвелл обводит взглядом ещё нескольких трибутов, спящих неподалёку. — Мы объединились и мы побеждаем.
Диадема качает головой.
— Я не то имела ввиду, и ты меня прекрасно понимаешь.
— Да, понимаю, но не вижу в этом смысла. Выхода нет, Диадема, мы поубиваем друг друга на этой поляне, а победит… сильнейший. Это правила Голодных Игр, и они непреложны.
— Выхода нет, — повторяет за ним Диадема и ёжится. Внезапно она вспоминает, как в детстве мечтала уплыть на корабле на необитаемые континенты и быть принцессой.
Но, видно, не всем мечтам суждено сбываться.
— Какое же всё это дерьмо, — тихо говорит Диадема и начинает точить нож.
Марвел прав — единственное, на что они способны в Арене: выжить любой ценой, и плевать на остальных. Порочный круг с кровавым началом и победоносным концом.