Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

32 декабря

Фандом: ШНыр
На заявку: "Долбушин/Яра "Тоже мне, чудо новогоднее".
Герои: Долбушин, Яра, Аня (Рина)
Рейтинг: PG
Размер: мини
Саммари: данное слово иногда может сыграть злую шутку.

Ты хмуришься вечно, а я так беспечна,
Не быть нам вдвоем.
Мы разные песни поём - ты о вечном,
А я о земном.
Flёur «Когда ты грустишь»

~1600 слов

Послышался приглушённый хлопок и следом крик Ани. Мгновенно среагировавший Андрей, плечом открыл дверь и, присев на одно колено, прицелился. Но услышав заливистый смех Полины, чертыхнулся: покрасневшая Аня стояла в центре комнаты, вся засыпанная конфетти.
— Ну, теперь не надо объяснять, как взрываются эти хлопушки? — отсмеявшись, спросила Полина.
Аня хмыкнула — на подругу обижаться она не могла — и потрясла головой, пытаясь стряхнуть с себя цветные кружочки.
— Нашли время играться, — пробурчал Андрей, пряча шнеппер. — Ни на минуту оставить одних нельзя.
— Так не оставляй, — улыбнулась Полина.
Андрей исподлобья кинул на неё взгляд и ушёл обратно к своим куклам, которых пришлось бросить.
— А классная хлопушка была, правда?
— Правда.
Полина мягко — на правах старшей — улыбнулась и, подойдя к Ане, начала выбирать у той из волос конфетти. Несколько мгновений та стояла ровно, но потом взбрыкнула и, кинув: «оставь!», помчалась к ёлке. Огромный красный шар опасно покачнулся на самом кончике ветки и, звякнув, свалился, рассыпавшись на осколки.
— Бли-ин, — протянула Аня, присаживаясь на пол. — Это был ещё… его мама покупала.
Она начала собирать осколки в кучку, наверное, надеясь, что их ещё можно склеить. Полина опустилась рядом на колени, рассматривая осколки. Но спасти игрушку не представлялось возможным. Аня тихо всхлипнула.
— Да ладно тебе, это всего лишь ёлочное украшение.
— Ты не понимаешь… — Аня закусила губу. — Папа будет в бешенстве.
— Из-за чего? — послышался холодный голос Долбушина.
Аня издала какой-то невнятный звук и залилась краской. Попыталась прикрыть рукой осколки.
— Что случилось, Аня? Ну?
— Я… я…
— Я разбила игрушку, — перебила ту Полина, указывая на кучку красно-серебристых осколков. — Мне очень жаль, что я такая неловкая. Извините, Альберт Фёдорович.
Долбушин кинул взгляд на пол и еле заметно скривил губы. Пальцы, сжимающие ручку зонта, побелели.
— В следующий раз будь аккуратнее, — бросил он сквозь зубы. — Приведите себя в порядок, ужин через полчаса.
— Спасибо, — пробормотала Аня, когда отец вышел. — А вообще странно.
Полина вопросительно посмотрела на подругу, продолжая собирать кусочки стекла. Неудачно зацепилась и обрезала палец.
— Чёрт, — невнятно пробурчала она, облизывая ранку.
— Просто папа очень ревностно относится ко всем маминым вещам. Помню, он так расстроился, когда я разбила её чашку, что несколько дней со мной не разговаривал. — Аня смотрела куда-то в окно, но вдруг повернулась, смотря на Полину. — Знаешь, ты очень на неё похожа.
Полина почувствовала, как по спине пробежали мурашки. Что-то почти неприличное было в этих словах.
— У неё тоже были рыжие волосы, папа как-то сказал, что хотел бы, чтобы я унаследовала это от неё, — она поднесла к глазам тоненькую прядь своих волос. — А не его мышиный цвет. Я её почти не помню, — добавила она и грустно улыбнулась.
Полина тяжело сглотнула, не зная, что делать. Хотелось как-то поддержать Аню, но нужные слова не находились. Аня рассматривала пол, водя пальцем по паркету. Она казалась такой маленькой и беззащитной и, одновременно с этим, удивительно взрослой. И очень похожей на отца.
— А какие-нибудь гости будут? — спросила, чтобы перевести тему.
Аня шмыгнула носом.
— Не-а. Новый год мы всегда отмечаем вдвоём, даже Андрей не приходит. Ты первая гостья за всё время.
— Оу.
— Ага, правда здорово? — Аня рассмеялась, отчего несколько цветных кружочков спланировали с её плеч.
— Полина, — вдруг серьёзно сказала Аня.
— М?
— Пообещай мне, что если я не смогу отпраздновать с папой какой-то Новый год, то ты будешь рядом с ним. Пожалуйста! — почти крикнула она, хватая подругу за руку, и умоляюще на неё смотря. — Пожалуйста…
Полине показалось, будто на неё вылили ушат холодной воды. А потом ещё один и ещё. К Долбушину она испытывала смешанные чувства: скорее уважение, чем страх, и скорее жалость, чем симпатию. В нём была какая-то душевная усталость, которая уступала место нежности лишь при виде дочери. В его присутствии Полина чувствовала себя неловко, иногда она почти физически ощущала на себе его тяжёлый взгляд, и вот сейчас только поняла почему. Похожа на его жену… Аня когда-то упомянула, что она умерла, но не сказала из-за чего, а спрашивать было неудобно. Хотя, она ведь родственница, наверняка со стороны матери Ани, потому и похожа.
Сдавшись, она кивнула.
Стрелки часов как-то быстро добрались и перевалились за цифру двенадцать. Телевизор с ежегодными поздравлениями бурчал стандартные пожелания удачи и счастья в новом году. Аня, весело смеясь, кружилась по комнате с бокалом шампанского. Альберт, сидя во главе стола, с лёгкой улыбкой наблюдал за ней, совершенно не обращая внимания на Полину, которая маленькими глотками потягивала шипучий напиток, уже чувствуя, что ещё немного — и попросту опьянеет.
— Полиночка, ты сегодня такая красивая-красивая! — уже полусонно воскликнула Аня, повиснув у подруги на плечах. — Правда ведь, пап?
Долбушин приподнял бровь и внимательно осмотрел Полину, отчего та покраснела. Она ожидала, что он просто скажет стандартное в таких ситуациях «да», но Долбушин переводил взгляд светло-голубых глаз с её рук, нервно крутящих бокал, на губы. В глаза посмотрел всего один раз, после чего Полина окончательно смутилась и больше не отрываясь пялилась на стол, отгоняя от себя нелепую мысль о жёлтых в маках салфетках.
— Да, очень красивая, — через некоторое время наконец-то согласился Долбушин, поднимая бокал.
Аня быстро чмокнула в щёку сначала Полину, а потом отца и, счастливая куда-то унеслась.
— С новым годом.
Полина посмотрела на Долбушина и скованно улыбнулась.
— С новым, — она коснулась своим бокалом бокала Долбушина. Послышался лёгкий переливчатый звон хрусталя.
— Зачем ты сказала, что разбила игрушку? Это ведь была Аня.
Полина подавилась шампанским. В глубине души, она понимала, что Долбушин всё понял, но никак не ожидала такого вопроса. Ведь всем было бы проще думать, что именно она разбила шар. Она кинула на Долбушина быстрый взгляд.
— Она очень переживала.
— Каждый должен отвечать за свои поступки.
— Вы несправедливы, — покачала головой Полина и дёрнулась, когда Долбушин резко подался вперёд.
Теперь его лицо было так близко, что она могла с лёгкостью разглядеть тонкий шрам на переносице. Почувствовала тонкий дурманящий запах его одеколона и на мгновение прикрыла глаза. Когда открыла — лицо Долбушина было всё так же близко. Он криво улыбнулся и откинулся на стуле.
— Возможно. Но Аня — единственное, что у меня осталось.
Полина задумчиво приподняла бровь. Почему-то хотелось приблизиться к Долбушину, чтобы вновь ощутить волнующий запах его одеколона. Списав всё на воздействие шампанского, она резко встала из-за стола, почувствовав лёгкое головокружение.
— Хочешь фокус? — внезапно предложил Долбушин.
Полина хмыкнула и пожала плечами. Ей стало интересно.
Долбушин сделал несколько пассов руками, как заправский фокусник; что-то пшикнуло, и он извлёк откуда-то из-за пазухи целый красный шар. Такой же, какой несколько часов назад разбила Аня.
— Тоже мне, чудо новогоднее, — рассмеялась Полина.
— Чудеса бывают разными. Знаешь, я всегда ненавидел первое января, отвратительный день. И тогда я придумал себе тридцать второе декабря, после которого наступало сразу второе число. Этого никто не понимал, кроме… — он внезапно замолчал, будто неуверенный стоит ли продолжать.
— Кроме вашей жены, да? — тихо спросила Полина.
Долбушин молчал, постукивая пальцами по столу. Полина, постояв несколько минут, направилась к двери, решив, что оставаться дальше — почти бессмысленно. Будто она вторглась на чужую территорию, подсмотрела в щель чужую жизнь. Но у самой двери её остановил надтреснутый голос Долбушина:
— Кроме неё.
Полина, замерев всего на мгновение, быстро выскочила за дверь, стараясь не думать, что подтолкнуло Долбушина на откровенность.

~*~

— Это будет самый крутой Новый год! — крикнул Ул, запуская снежком в Яру. — Не повезло тем, кто отметит его в одиночестве! — он хохотнул, привлекая её к себе и целуя в кончик носа.
Яру будто ударили по голове. Она оглянулась на хохочущую рядом Рину, которая пыталась нацепить на Гавра самодельные оленьи рога и поёжилась. Данное год назад обещание жгло душу.
Вспомнила тонкий шрам и терпкий запах одеколона и впервые со дня своего возвращения почувствовала укол совести.
Снег падал огромными пушистыми хлопьями, быстро заметая «ангелов». Яра подняла лицо, глядя в серое небо и пытаясь разобраться в себе. Она не вспоминала про данное сгоряча обещание вплоть до мимоходом брошенной Улом фразы про одиночество. А теперь не могла выбросить этого из головы.
— Я только что вспомнила! — быстро выпалила она, боясь, что потом пожалеет или не найдёт в себе силы. — Мне обязательно надо быть дома. И, прости, но тебе со мной нельзя.
— Как это?
Ул выглянул из снежного комка на голове, который когда-то был шапкой и удивлённо посмотрел на Яру.
— Ну, пойми, я очень-очень тебя люблю, но так надо. Ты ведь меня любишь?
Ул закатил глаза, такие вопросы он до сих пор не любил. Яра, воспользовавшись моментом, махнула рукой и побежала к корпусу Шныра, чтобы переодеться. Всё ведь было правильно, так? Только вот меньшей дурой она себя от этого не чувствовала.

~*~

Рука на дверном звонке перед квартирой Долбушина дрожала. Яра глубоко вдохнула и, задержав дыхание, нажала на кнопку. Внутри послышался раскатистый звон и почти сразу тяжёлые шаги.
— Сюрприз, — еле выдавила из себя Яра, протягивая бутылку шампанского и еле борясь с собой, чтобы не зажмуриться.
Огромные напольные часы в гостиной начали отбивать полночь.
— Тоже мне, чудо новогоднее, — холодно заметил Долбушин.
Яра внезапно вспомнила, что именно эти слова произнесла год назад и внезапно хмыкнула. Вся ситуация показалась ей настолько нелепой и глупой, что держаться серьёзно она просто не могла. Она стояла и хохотала, всё ещё протягивая шампанское.
— Зачем ты пришла?
— Встречать новогоднюю ночь в одиночестве почти кощунственно, — отсмеявшись, серьёзно сказала Яра и, поколебавшись, проскользнула под рукой Долбушина в квартиру.
В ноздри ударил уже почти забытый запах одеколона. Яра развернулась к Долбушину, который всё ещё стоял у двери, и приподняла бровь.
— Несите бокалы, Альберт Фёдорович. Сегодня Новый год! — она ловким движением стянула фольгу с горлышка, и вытащила пробку, отскочившую с лёгким хлопком.
Долбушин ухмыльнулся. Девчонка просто сошла с ума, раз решилась прийти к нему. Какая, к чёрту разница, новогодняя ночь или обычная, он — глава второго форта, она — шнырка. И другого здесь просто нет… и не будет.
Яра уже успела выпить свой бокал и наливала второй, будто с помощью алкоголя пыталась стать увереннее. Долбушин покачал головой: глупая девчонка.
Его Нина была такой же…
— Тебе надо уйти. Вернее, ты должна. Если сейчас ещё есть на это шанс — все эльбы уже знают, что ты здесь, то завтра ты не выберешься отсюда живой.
— Почему? — удивлённо спросила Яра, чувствуя, что алкоголь уже начал действовать. И это действие придало ей не только храбрость… почему-то в животе запорхали бабочки.
— Потому что берсерки тоже отмечают новый год, а вот завтра — первое января…
— Стоп, — внезапно перебила того Яра. — Вот тут вы ошибаетесь, Альберт Фёдорович.
Тот приподнял бровь и отхлебнул из бокала.
— Завтра тридцать второе декабря.
Долбушин на мгновение прикрыл глаза. Это был удар под дых.
Когда он открыл глаза, Яра стояла совсем близко. Она протянула руку и, закусив губу, провела пальцем по шраму на переносице. У неё были огромные глаза цвета карамели с маленькими золотистыми крапинками. Долбушин крепко сжал губы.
На что, чёрт подери, его толкает эта девчонка?..

@темы: Страсти по Емцу, мини, ШНыр, от G до PG-13, гет

---

Волшебство

Фандом: Гарри Поттер
Примечание: написано на фикатон на ХогНете по заказу  Sinseveriya
Герои: Драко, Луна; Бил, Флёр
Рейтинг: PG
Бета: [J]котик-енотик<br>[/J]

«Будьте внимательны к своим мыслям, они — начало поступков.»

Часть 1. Кизил.

— Драко? Драко Малфой? — он обернулся на тихий прозрачный голос и озадаченно посмотрел на стоящую рядом девушку.

В длинные светлые волосы кое-где были вплетены голубые и зелёные ленточки, а круглые блестящие глаза глядели на него с каким-то немым вопросом. Несколько долгих, липких мгновений он пытался вспомнить, кто это и где он мог её видеть. Было в ней что-то такое притягательно-приторное и ненавистное одновременно. Драко присмотрелся, скользнул взглядом по меланхоличному бледному лицу, огромным некрасивым серёжкам-кольцам и мешковатому ярко-синему платью, перетянутому на талии обычной шёлковой веревочкой. Ответ пришёл неожиданно, будто только и ждал этого момента.

— Лавгуд.

— Да, так здорово, что ты меня узнал. Я не ожидала. Теперь буду считать, что на меня обращали внимание в школе.

Драко, скривив губы, с внезапной удушающей злостью подумал, что её было тяжело не заметить: так несуразно в Хогвартсе не выглядел никто. Вспомнить хотя бы её серьги-редиски или журнал «Придира» такого же ненормального отца с мозго… шмыгами, что ли? Луна, не спросив разрешения, села на соседний стул и стала разглядывать расписной потолок с таким видом, будто пришла сюда именно для этого. Малфой, опешив от подобной наглости, уже хотел попросить освободить место в своей былой резкой манере, но отчего-то промолчал. Он потом долго не мог понять, почему не прогнал полоумную. Нелепость ситуации, крепкий чёрный чай, который он никогда не любил, маленькое кафе, построенное где-то в начале века, внезапное появление Лавгуд — всё это казалось неправильным, невозможным и потому таким чарующе реальным. Он по-детски уткнулся носом в ладонь, почувствовав запах дорогого табака, который иногда курил, и исподтишка ещё раз глянул на Луну.

Сейчас он с неожиданной, ненужной ему ясностью осознал, что она ничуть не изменилась со школы, ни капельки, и лишь его грубые, порой топорные попытки забыть семь лет жизни в Хогвартсе помогли не сразу вспомнить её имя.

С оглушительным рёвом накатила волна чётких, гранёных воспоминаний — поезд, знакомство с Поттером, Уизли, Грейнджер, Дамблдор… Лица, аудитории, ситуации всплывали одно за другим, словно соревнуясь, кто быстрее и как можно больнее напомнит о себе. Глубокий вдох — и «прогулка» с Поттером в Запретный лес. Выдох. Пронзительный вдох — и Амбридж прикалывает значок Инспекционной дружины. Выдох. Короткий вдох — и поручение Лорда, заколдованное ожерелье. Выдох. Полустёртый вдох — Выручай-комната, Астрономическая башня. И в лёгких воздуха больше нет. Судорожный вдох. Карусель эмоций захватывала в бушующий, леденящий водоворот событий, возвращая назад, в то время, которого, чёрт возьми, не было. Два долгих, мучительных года после выпуска он старался забыть. Просто сделать вид, что всё, что с ним произошло, — дрёма, чья-то жуткая, неудачная шутка, не более. Удалось не сразу. Получилось слишком больно и зыбко.

Иногда он встречал каких-то людей со смутно-знакомыми, пластилиновыми лицами, будто из далёкого кукольного сна, иногда эти лица даже кивали или улыбались своими мягкими, постоянно меняющими форму губами, стремясь поймать его ответный взгляд.

Но почему-то лишь вид полоумной Лавгуд собрал воедино блёклую, пульсирующую мозаику из фигур, комнат и оглушающей ненависти.

— Если ты пересядешь чуть правее, то твои волосы станут золотыми.

— Что? — голос получился хриплый и глухой, режущий слух.

— Ну, волосы. Если на них падает солнечный свет, то они становятся золотистыми. Очень красиво.

Она говорила всё это таким голосом, будто сейчас улетит в небо, — тихим, с придыханием; голосом, который казался хоть и шероховатым, но в то же время нежно-дурманящим. Драко неосознанно передвинулся на стуле, наблюдая за реакцией Луны.

Она улыбнулась.

Ей чертовски это не шло.

Её образ сразу терял свою воздушную привлекательность и таинственную, неясную, но такую притягательную незаконченность; она становилась слишком обычной и живой. А живые люди зачастую выглядят отвратительно завершёнными.

— Ты почти не изменился. Мне кажется, я давно тебя не видела.

— Наверное. Мы с родителями уехали из Англии.

— Из-за пособничества Тёмному Лорду?

Драко шумно сглотнул.

— Нет.

— Понятно.

Это кроткое «понятно» резануло Драко так сильно, будто Луна наставила на него палочку и сказала своим неземным голосом «Круцио». Тёмная, до сих пор не остывшая неприязнь, вперемешку с грустью и злобой, медленно начала растекаться по телу от самых кончиков ногтей. И всё из-за одного слова, сказанного полоумной девицей, которую и в серьёз-то никто никогда не воспринимал.

— Да что тебе может быть понятно, Лавгуд?

Уголок её губ дернулся, словно она снова хотела улыбнуться, но почему-то передумала. Указательным пальцем начала обводить узор на скатерти, сбилась, начала заново. И молчала. Руки у неё были маленькие, с длинными пальцами и, на удивление, сбитыми костяшками.

— Лавгуд!

— А? Что? — она оторвалась от своего незатейливого занятия и удивленно посмотрела на Малфоя. Так, будто только что его увидела.

— Ненормальная, — пробормотал Драко, до сих пор не понимая, почему же тогда всё ещё сидит за этим маленьким столом рядом с человеком, которого всегда презирал.

Луна, видно не расслышав, вдруг крепко сжала его ладонь и тихо произнесла:

— Я сейчас иду к Уизли, они пригласили меня к себе на Хэллоуин. Это было так мило с их стороны, что они не забыли про меня.

— Мне стоит тебя поздравить?

Драко скривился. Уизли. Звонкие, шипящие, ненавистные буквы, они вызвали в душе томительную, горячую волну озлобленности.

За окном набежали тёмно-серые, матовые, угнетающие тучи, и вот-вот должен был пойти дождь. Драко почти видел, как большие капли с оглушительным звоном падают на ещё влажную с прошлой грозы землю; мотнул головой, отгоняя наваждение. Луна, чуть приоткрыв рот, заплетала в косичку маленькую прядку волос. Драко достал сигарету, прикурил от обычных маггловских спичек и сразу же отложил — терпкий запах табака нравился ему куда больше, чем само курение. Дым, закручиваясь в кольца, тоненькой струйкой поднимался к потолку, распространяя тяжёлый приторный запах вишни. Полоумная, перестав крутить волосы, с потешным удивлением начала следить за серебристым смогом. Протянула руку, но прикоснуться, наверное, испугалась и теперь просто щупала воздух на некотором расстоянии. И не моргала. Шумно вдохнула — дымок чутко дёрнулся ей навстречу, изменяя привычную траекторию.

— Вкусно, — с томным придыханием протянула она. — Пойдём со мной. Все будут рады тебя видеть.

За окном громыхнуло, и не прошло и секунды, как полил дождь.

Предложение Лавгуд было настолько несуразным, что в первое мгновение Драко чуть не рассмеялся. Громко-громко, вызывающе, чтобы она поняла, насколько глупа и наивна. Но отчего-то из горла не вырвалось ни звука и губы онемели в неестественной и смазанной полуулыбке. А по телу прокатилась ностальгически-сладкая дрожь.

— Идём.

Даже само звучание этого слова было абсурдным. Но отказываться было поздно, тем более что Луна уже легко вскочила со стула и чуть склонила голову, будто говоря: «Ну что же ты тогда стоишь? Давай быстрее!». Кинув горсть монет на стол, Драко неуверенно поднялся, чувствуя, как решимость полностью покинула его. А ностальгия сменилась злобой и старой, позабытой манерной грубостью. Луна, устав ждать, схватила его за руку и потянула к выходу, невнятно напевая себе под нос. Ладонь у неё была крошечной и, на удивление, очень холодной. Стеклянной — пришло на ум неожиданно точное сравнение.

Дождь был именно таким, каким он себе его представлял — с крупными круглыми каплями, падающими так неторопливо, будто замедленные каким-то особым заклинанием. Драко глубоко вдохнул влажный густой воздух и оглянулся, ощутив, что Луна отпустила его ладонь. Она стояла посередине пустого тротуара с закрытыми глазами и раскинутыми руками — маленькая и трогательная в своём диком костюме.

— Лавгуд, тут прохладно. Может, конечно, тебе и приятно стоять под дождём, но меня эта перспектива не прельщает.

— Конечно. Пойдём.

Она чуть прищурилась, отчего большая капля воды соскользнула с длинных ресниц и прочертила дорожку вдоль щеки, задержавшись на подбородке. Она снова вложила свою ладошку в его, и они аппарировали.

Дом Уизли выглядел именно так, как и его хозяева: большой и неуклюжий, создающий впечатление разрушенности и чрезмерной бедности. Дождь усилился, застилая глаза мутной пеленой, мешая как должно разглядеть окрестности.

Драко сделал шаг и чертыхнулся — под ногами, как и следовало ожидать, была огромная чавкающая лужа грязи, тянущаяся вплоть до кривой, покосившейся калитки. Лавгуд заливисто рассмеялась, верно расценив его ругательство, и прыгнула в самую гущу коричнево-чёрного месива. Драко внезапно ухмыльнулся и последовал её примеру, сначала несмело, а потом со светящимся, глянцевым, абсолютно не свойственным ему воодушевлением. Дорогие кожаные ботинки были безвозвратно испорчены, так же как и брюки, которые почти до самого пояса испачкались липкой, вязкой массой из песка, травы и грунта.

Дождь всё усиливался, стекая с неба холодной лавиной воды. Драко не видел перед собой ничего, кроме сочного бело-голубого пятна. Пояс на платье Луны уже давно развязался, и яркое платье развевалось вокруг тела тяжёлой из-за влаги волной. Её звонкий, как хрусталь, смех, смешиваясь с окружающим рёвом природы, создавал хрупкую атмосферу нереальности, порождением больной фантазии.

Неожиданно он обнаружил, что вплотную приблизился к дому, из которого раздавался хор голосов — детские крики, хриплое ворчание, аплодисменты и хохот. Драко остановился у открытой нараспашку двери, понимая, что не имеет права войти.

— Малфой?

Драко резко поднял голову — его окликнула младшая Уизли, Джинни, кажется. В её голосе было столько ядовитого пренебрежения и скомканного, будто оставленного на потом, удивления, что он не сдержался.

— Привет, Уизли. Ваш дом действительно так беден, как выглядит, или вы маскируетесь? — старые, знакомые нотки презрения слишком быстро обрели былую уверенность, придавая сказанным словам злой окрас.

Джинни сложила руки на груди и оглядела его с ног до головы.

— Я не буду спрашивать, как ты здесь очутился, Малфой. Просто убирайся вон из моего дома, не хочу, чтобы ты испортил нам праздник своей грязью. — Она развернулась на каблуках и ушла, взмахнув длинными волосами, будто ничего не произошло, будто он — пустое место.

Стало тошно.

Два невыносимо-мучительных года он делал всё невозможное, чтобы выбросить из головы их всех. Тех, кто испортил ему жизнь, кто день ото дня все семь лет учёбы в Хогвартсе своим существованием пытался доказать ложь и аморальность его бытия.

Всё всегда губили его необдуманные порывы — быстрее сделать, подумать можно и потом! Это всегда его подводило. И сейчас, наплевав на свои мучительные усилия, позабыв о липких ночных кошмарах, он повёлся на безумное предложение полоумной Лавгуд.

А в самом тёмном уголке подсознания уже несколько лет яростно билась маленькая, незаметная в своей простоте и заурядности мысль — жалость и желание всё исправить. Перелистнуть и переписать.

Луна стояла на поляне, молча дожидаясь его в съехавшем с одного плеча платье и зачем-то снятыми грязными туфлями в руке. Драко медленно подошёл к ней. И в паре шагов от неё к нему с одуряющей ясностью пришло понимание его сегодняшнего поступка. Лавгуд со своей явной нелепостью, ошибочностью суждений, странным доверием, верой в свой мир и мечтательностью была безупречным воплощением его прошлого мира. Того, который он так старательно пытался вычеркнуть. Того, которого не было. В котором было (не было!)столько лжи самому себе и окружающим, ненависти и боли, и недопонимания, что хотелось кричать. Даже сейчас.

До дрожи захотелось прикоснуться к той почти позабытой реальности, чтобы окончательно от неё избавиться, стереть из памяти. Драко резко подался вперед и прикоснулся губами к губам Луны. Они были влажными, почему-то солёными и дурманяще мягкими. Нахлынувшие чувства на несколько мгновений унесли его в прошлую иллюзорную, не придуманную вселенную. Которая действительно когда-то была.

Он отстранился и заглянул в голубые глаза, в которых не было страха или удивления, а лишь чуткое понимание, которое резало хлеще любого заклинания.

— Говорят, в Хэллоуин случается много волшебства, — она сказала это, еле шевеля губами, так, что Драко пришлось напрячься, чтобы услышать её. — Нужно просто верить.

Кода смысл фразы окончательно дошёл до него, он чуть улыбнулся и медленно, спиной, начал отступать от неё. Зная точно, что теперь забыть школу будет легко. В памяти останутся лишь тонкие, как паутина, волосы, перевязанные разноцветными лентами, подрагивающий рот и отпечаток безграничной грусти на прозрачном лице.


***

«Мир такой-то и такой-то только потому, что мы сказали себе, что он такой.» К. Кастанеда.

Часть 2. Вишня

— Знаешь, Флёр, говорят, на Хэллоуин случается много волшебства, — внезапно шепчет Билл, касаясь губами твоего уха. Становится щекотно, и по спине пробегают мурашки.

— Это всё бабушкины сказки, — отмахиваешься ты, плотнее кутаясь в белоснежную шаль.

— Проверим?

Для тебя Хэллоуин всегда ассоциировался со страшными историями о кровавых убийствах и злых духах, восстающих из могил, но никак не с добрыми феями, исполняющими самые заветные желания. Поэтому сейчас ты подозрительно смотришь на Билла, пытаясь понять, шутит он или действительно верит в то, что говорит.

— Давай, — наконец решаешься ты, вкладывая ему в руку свою ладошку.

В доме Уизли шумно, празднование Дня Всех Святых в самом разгаре, не хватает лишь каледующих детей, которым ты так любила раздавать в детстве сладости, — Нора стоит слишком обособленно от деревушки. Билл загадочно улыбается и тянет тебя сквозь танцующую толпу к выходу. Ты мельком замечаешь, как Джинни отчитывает за что-то Гарри, а чуть дальше — светловолосую девушку, которая в одиночестве кружится по комнате в ярко-голубом платье. Но потом переводишь взгляд на мужа и уже не можешь оторваться от его глаз.

Ты выходишь из дома и в тот же миг вспоминаешь, что несколько часов назад на улице прошёл ливень и наверняка внутренний двор превратился в грязное месиво. Пытаешь отскочить в сторону, но слишком поздно — лужа уже приближается, будто в замедленной съемке. Ты жмуришься и внезапно чувствуешь, как Билл подхватывает тебя на руки. Ты уверена, что это он, нет, не из-за того, что поблизости больше никого нет, просто только от твоего мужа пахнет вишнями и хвоей. И только у него в объятьях ты ощущаешь себя абсолютно защищённой.

Желания открыть глаза совершенно нет — тебе приятно просто лежать на руках у Билла, прижиматься ухом к его груди и слушать, как гулко и размеренно бьётся его сердце, вдыхать уже ставшие родными запахи. И тебе абсолютно всё равно, куда он тебя несёт, главное, что он рядом.

— Ты слышала сказку про то, как фея помогла двум влюблённым в Хэллоуинскую ночь? — через некоторое время Билл задумчиво нарушает молчание.

Ты приподнимаешь голову и, глядя на него снизу вверх, качаешь головой. Вы уже довольно далеко отошли от дома и приближаетесь к лесу, откуда потянуло холодом и влажностью.

— И чему тебя только учили, — усмехается он, а потом, прищурившись, продолжает: — Это произошло очень давно, когда ещё не было Министерства Магии и за волшебниками практически никто не следил. В редких случаях удавалось поймать преступника и наказать его по всем правилам. Так вот, в деревушке, которая назвалась… — он замолкает, а ты перестаёшь дышать, ожидая, что он скажет дальше. — Впрочем, совершенно не важно, как она называлась. Главное то, что в ней проживал один молодой человек. Так вышло, что в семье, всегда кичившейся своей чистокровностью, он уродился сквибом. Всё его детство было омрачено попытками старших «вбить в него магию», но ничего не выходило. Тогда родители решили просто забыть о ребёнке, будто его и не было, и он остался один. Совсем один, Флёр, понимаешь?

Ты киваешь. Хотя, конечно же, врёшь, ты не осознаешь этого полностью — всю твою жизнь вокруг крутилось столько людей, что многие уже просто забылись под тяжестью более значимых воспоминаний. Но тебе кажется, ты знаешь, о чём именно хочет сказать Билл.

— Но, на удивление, этот мальчик вырос с поразительно добрым и храбрым сердцем, каких не видел ещё свет. Как ты думаешь, что с ним было дальше?

Вокруг вас вяло и сонно шепчется лес, а воздух наполнен самыми разными ароматами. Ты наблюдаешь за быстро проплывающими над вами тёмно-серыми тучами, которые иногда замедляются, цепляясь за верхушки деревьев. Улыбаешься, уже точно зная ответ:

— Он влюбился?

— Конечно. — Билл смотрит на тебя, и ты чувствуешь, что если бы он смог, то прижал бы тебя ещё сильнее. — Он влюбился в самую прекрасную девушку, чья красота была известна на весь мир. Но что он мог ей предложить? К сожалению, ничего, но, желая хотя бы издалека наслаждаться ею, он стал следить за ней с раннего утра и до позднего вечера, мечтая когда-нибудь услужить ей. И такой шанс вскоре ему представился. Её украли… Среди белого дня, однако наш герой, не побоявшись, последовал за преступниками в их логово, чтобы спасти любимую. История умалчивает, что случилось дальше, но он выручил из беды девушку, поплатившись за это изуродованным лицом. Красавица, поражённая храбростью молодого человека, незаметно для себя влюбилась в него. А он долго не мог поверить в то, что она хочет быть с ним, стесняясь своего лица и положения в обществе, — Билл чуть запинается, но быстро продолжает, словно для того, чтобы не дать тебе сказать. — Как-то раз её отец застал влюблённых и поклялся, что если ещё хоть раз увидит их вместе, то убьёт обоих. Молодые люди не отчаивались и однажды узнали, что можно загадать желание фее, если удастся встретить её в Хэллоуинскую ночь и верно ответить на вопрос. Понимая, что это их единственный шанс быть вместе, они отправились в волшебный лес в поисках своей единственной надежды. Рассказывают, что там им пришлось преодолеть страшные ловушки и опасности, но они выдержали всё — любовь хранила их. И тогда появилась лесная фея и загадала им загадку: «Легче пёрышка, но в руке не удержать». Задумались влюблённые и долго не могли разгадать… А близился рассвет, времени оставалось всё меньше и меньше… В порыве отчаяния красавица бросилась в объятия друга, прошептав, что любит его больше всего на свете. И тогда он понял разгадку: «Дыхание». Фея, улыбнувшись, кивнула и исполнила их заветное желание.

— C'est charmant, — шепчешь ты, незаметно переходя на французский. — Но какое же желание исполнила фея?

— А это не известно.

— Почему?

— Потому что для каждого оно своё, — тихо говорит Билл, и глаза его странно блестят.

Внезапно ты понимаешь весь смысл истории, странный порыв Билла отвести тебя в лес и, главное, его желание.

— Стой.

Он непонимающе на тебя смотрит, но продолжает идти вперёд. Тогда ты пытаешься вырваться из его рук, на мгновение забывая, насколько он сильный. Но Билл уже остановился и выпустил тебя из кольца тёплых объятий. Вокруг слишком мрачно — лунный свет еле-еле пробивается сквозь сросшиеся ветви исполинских деревьев.

— Что такое, Флёр?

— Я поня’а, ‘уда ты ме’я ведёшь. Не на’о.

Как всегда, когда нервничаешь, начинаешь проглатывать слова, отчего становится стыдно. Билл хмурится и складывает руки на груди, глядя на тебя с вызовом.

— Не надо, Билл. Ты… Я люблю тебя таким, какой ты есть. Ты для меня самый красивый на свете и другого я не хочу, пойми это, mon amour. Зачем тебе верить в какие-то сказки, когда можно просто поверить в меня, в нас, в нашего ребёнка…

Ты замолкаешь и испуганно смотришь на мужа. А потом начинаешь громко хохотать над его ошеломлённым видом. Наконец он неуверенно улыбается и начинает смеяться вместе с тобой; с деревьев испуганно взлетают птицы, а сова, сидящая на соседнем дереве, укоризненно ухает и скрывается в темноте.

— Почему же ты не сказала это раньше, а? — он подходит близко-близко, и ты понимаешь, как холодно и пусто было до этого. Хочется прижаться к нему и никогда не отпускать.

Ты пожимаешь плечами и чувствуешь, что нестерпимо хочется плакать. Билл мягко улыбается и целует тебя.

Когда через миллион секунд вы отрываетесь друг от друга, то вокруг вас плотное серебристое свечение.

— Смотри, — Билл кивает в скопление света, в котором уже можно различить маленькую фею, каких рисуют в детских книжках. — Я же говорил, что волшебство бывает.

Ты глупо улыбаешься.

@темы: Гарри Поттер, мини, от G до PG-13, гет

---

Неудавшаяся

Фандом: Таня Гроттер
На заявку: Таня/Гробыня, "И я ненавижу, так как люблю, всё то, что мешает быть рядом с тобой..."
Герои: Гробыня, Таня, Гуня
Рамер: мини
Рейтинг: PG-13

И я ненавижу, так как люблю, всё то, что мешает быть рядом с тобой...

~800 слов

— Гроттерша, ну ты, как всегда не во время, — фыркает Склепова, пропуская Таню в дом.

Квартира – обычная московская двушка – забита коробками, стульчиками, корзинками и рулонами ткани. Таня, аккуратно переступая через вещи, проходит за Гробыней на кухню, откуда тянет запахом свежезаваренного кофе и жаренного мяса.

— Ты прямо как знала, когда приходить, — на Склеповой вместо маленьких маечек — широкая туника, фиолетовые волосы затянуты в хвост, движения какие-то неловкие, совсем не свойственные роковой Гробыне. – Как узнала, где я теперь живу? Ты не думай, я хотела написать тебе письмо, года через три, естественно, — она хмыкает.

— Сарданапал сказал, — Таня неуверенно присаживается на кончик стула.

— Ах, ну конечно, даже в туалет нельзя сходить без того, чтобы это сразу же не доложили нашему милому директору. Гроттерша, чего уселась? Хочешь чай – и мне налей тоже, — Гробыня усаживается за стол и начинает хлопать длинными ресницами.

Таня улыбается и, взяв с полки две чашки, оглядывается.

— А где чайник?

— Блин, ну ты, как не родная прям! В шкафчике справа сразу за пачкой печенья. Да, за хлопьями. Гроттерша, не зли меня, а то сама чайником станешь.

Таня, зная любовь Склеповой к разным – иногда не совсем безопасным – мелочам лезет в шкафчик осторожно, ощупывая каждый предмет. Найдя заварник, вытаскивает его и крутит в руках: белый с ярко-жёлтыми цветами.

— Склеп, ты меня пугаешь, — смеётся Таня, разливая чай по кружкам.

— Гротти, отвянь, — без энтузиазма огрызается Склепова и, складывая руки под подбородком, пытливо смотрит на Таню разноразмерными глазами. – Как твои мужчины, дорогуша? Смотрю, тайга тебя не удержала.

— Не удержала. – Таня обнимает ладонями горячую кружку и никак не может понять, почему, сбежав от Ваньки, первым делом прилетела к Склеповой. Не к Ягуну, не к кому бы то ни было – к Склеповой.

— Неужели решила вернуться к нашему Бейкотикову? – Гробыня больше не смеётся, протягивает руку и крепко сжимает ладонь Тани.

— Нет, — и быстро добавляет: — Нет, нет, никогда. Ты ведь знаешь, что потом было, да?

— Да этого разве что лопухоидный пёсик не знает. Дура ты всё-таки, Гроттерша. Полная, непрошибаемая д-у-р-а. И от бабушки ушла, и от дедушки ушла… Чем тебя Валялкин-то не устроил?

— Не важно, не имеет значения, — отмахивается Таня и переводит тему: — А ты почему с Лысой Горы переехала? Не уж-то надоели разговоры с мертвецами?

— Мне надоели? Гроттерша, даже ты мне не надоела за столько лет, а разговоры с мертвецами, поверь мне, куда интереснее, чем твои вечные сердечные пережевания, — Склепова язвит, но уже без бывшего запала, скорее по привычке.

Танина рука всё ещё в ладони Склеповой, она чувствует её тепло, тонкие пальчики почему-то без единого кольца. Что-то изменилось, Таня чувствует это отчаянно-сильно, но не хочет верить. Она ожидала увидеть здесь такую родную ироничную Гробыню, а не… милую, одомашненную Склепову.

— А Гуня где? Неужели ты его бросила?

— Бросила? Да ты точно головой где-то ударилась. Нет, — тихо добавляет она и почему отводит взгляд.

— Склепова, я ведь к тебе первой прилетела, думала… — Таня меняет их руки местами: теперь её ладонь судорожно сжимает ладонь Гробыни. – Думала, что… помнишь, о чём мы говорили когда-то? Помнишь? – она судорожно шепчет.

— Столько лет прошло уже, Тань, столько воды утекло, — грустно говорит Гробыня и осторожно убирает свою руку.

— Мы ведь можем ещё всё вернуть, разве не так?

— Танька… ты пойми… мы ведь тогда маленькими были, глупыми совсем, думали, мир перевернуть можно. А ведь нельзя. — Таня никогда не видела Склепову такой серьёзной. Куда делась её беспечность, свободолюбие и смех?

— Ну и что? – упрямо говорит Таня, отчаянно не желая смотреть правде в глаза.

— А то, что я слишком люблю свой маленький мирок.

— Ты? Маленький? Склепова, да что с тобой такое? – Таня вскакивает со стула и, обогнув стол, обхватывает лицо бывшей соседки ладонями. – Склепова, ведь у нас тоже могло бы всё быть. Мы могли бы быть! – отчаянно шепчет Таня, покрывая лицо Гробыни лихорадочными поцелуями.

Гробыня осторожно отстраняется и смотрит Тане прямо в глаза.

— Тань, а ты так и не повзрослела, всё такая же импульсивная и глупая, — она осторожно прикасается губами к губам Тани в быстром поцелуе. – Только вот я уже другая. Забавно вышло, правда?

Вдруг слышится громкий скрёжет ключа в замочной скважине и сразу же оглушительный крик:

— Анечка! Я дома!

Таня вскакивает на ноги и отскакивает в другой конец кухни.

— Анечка? – неверяще переспрашивает она, но Гробыня уже не слышит.

— Гуня, ты сегодня, как обычно, опоздал! – ноет Склепова, повиснув у Гломова на шее.

— Ну, прости, я не хотел, — грохочет огромный Гуня, нежно обнимая Гробыню. – О, Танька! Привет, а ты у нас… это… судьбами какими?

— Мимо пролетала, — сдавленно говорит Таня, — Тибидохс решила навестить.

— Ань, а ты… это… уже сообщила новости?

— Нет, не думаю, что…

— А Аня беременна! – не слушая Гробыню, говорит Гуня и на его лице появляется такая искренняя улыбка, что Тане хочется провалиться сквозь пол. Или, чтобы — в духе лучших мультфильмов — на неё сейчас свалилось пианино.

— Поздравляю! – слишком бурно и громко говорит Таня. – Вы извините, мне уже пора, меня ждут. Столько дел…

— Тань, — тихо зовёт Аня, но та уже выскакивает за дверь, крепко прижимая к груди контрабас.

Таня чувствует, что именно сейчас от неё оторвали огромный кусок; только что её предали. Ну куда она теперь?..

@темы: драббл, фем, Страсти по Емцу, от G до PG-13, Таня Гроттер

---

Цели

Фандом: ШНыр
На заявку: Долбушин/Яра. "Only you are the life among the dead…
Герои: Долбушин, Яра
Рейтинг: PG-15
Размер: мини
Проверила на косяки:  AnaisPhoenix

~1100 слов

Яра сидит в кафе и медленно размешивает чай – простую заварку, без сахара или лимона. То и дело проводит открытой ладонью по столу, словно дерево пытается ей что-то сказать, а Яра – услышать. Время от времени хватает бумажную салфетку и начинает мастерить из неё кораблик, бросает, не доделав, но через пару минут берётся за новую. Кидает частые взгляды в мутное, в разводах окно, явно высматривая кого-то.

– Полина, – раздаётся рядом сухой голос. Та вздрагивает; на столешницу падает очередной недоделанный кораблик.

Долбушин такой же, каким она его помнит, хотя прошёл почти год: высокий, чуть сутулится, в руках извечный зонтик. Только в глазах на сей раз не пустота, а лёгкий интерес и вопрос. Яра судорожно сглатывает: когда мысли начинают облекаться в плоть – это страшно. Когда эти мысли о Долбушине – страшно вдвойне.
Забавно: сама до сих пор может понять, как решилась пригласить его, как отважилась на эту встречу, планируемую уже несколько месяцев во время нырков, прогулок с Улом и долгих ночей. Она не помнит, когда стала жить мыслями о нём – может, сразу после возвращения? Когда увидела светящегося от счастья Ула и… не почувствовала ничего, кроме сожаления. Понадобился миллион секунд, чтобы осознать: она тоскует по самоуверенности и силе Долбушина. Яра всегда следовала своим желаниям, считая, что жалеть лучше о сделанном – и отправила Альберту короткую записку: только время и место встречи. Была уверена: не откажет. Оказалась права.

– Яра, – поправляет она и неловко улыбается. Запланированная встреча с главой второго форта сейчас кажется глупой затеей.

– Пусть так. Хотя “Полина” тебе шло больше, – Долбушин, не дожидаясь приглашения, садится. – Кофе, – говорит официанту и поворачивает лицо к Яре.

Яра елозит по стулу и комкает в пальцах салфетку. Длинные волосы убраны в неаккуратный хвост, из которого то и дело выбиваются пряди, и Яре приходится убирать их за ухо. Вместо дизайнерских платьев его дочери на ней сейчас майка и мешковатая толстовка, на ногах наверняка какие-нибудь широкие штаны – Долбушин не видит.

– Плохо выглядишь. Неужели воздух ШНыра больше не оказывает лечебного действия? — смеётся, одновременно чуть щуря глаза.

Яра вспыхивает и поджимает губы.

– Вот и о погоде поговорили, – замечает она и обнимает ладонями чашку.

Долбушин ничего не отвечает, лишь откидывается на неудобный диванчик. Официант подносит кофе и с любопытством косится на старомодный зонт.

– У моего дедушки был точно такой же, – с улыбкой говорит он. – Можно взглянуть поближе? – тянет руку к зонту, но Долбушин делает почти неуловимое движение, и паренек складывается пополам от боли. Тут же откуда-то появляется Андрей и оттаскивает его прочь от стола.

– Вы… Да вы… – Яра хватает ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба. Она, конечно, понимает, с кем сейчас сидит за столом, но…

– Успокойся, – презрительно бросает Долбушин, – этот недоносок из форта Тилля!

Яру объяснение не очень устраивает, она морщится и грустно смотрит в окно: не так, совсем не так представляла она себе эту встречу.

– У меня не так много времени. Что хотела?

Яра неопределённо дергает плечами и склоняет голову набок, разглядывая руки Долбушина. Они ей нравятся: широкие ладони с красивыми пальцами. Яре кажется, что кожа должна быть чуть шершавой – и она протягивает руку, чтобы проверить предположение, но, наткнувшись на вопросительный взгляд Долбушина, отдёргивает, хватая очередную салфетку. Последнюю.

– Когда-то вы просили, чтобы я “присмотрела” за вашей… За Аней.

– Я не просил, – перебивает Долбушин внезапно дрогнувшим голосом.

– Ой, – закатывает глаза Яра и продолжает: – Так вот: у неё всё хорошо.

На лице Долбушина не вздрагивает ни один мускул, Яре даже обидно: так хотелось увидеть его слабость – чтобы простить себе свою, видимо. Но тут он, словно сжалившись над ней, вдруг касается зонтом своей голени – торопливым, резким движением.

– Ну так зачем пришла? – губы побледневшие.

– Соскучилась! – смело бросает Яра.

– Уходи лучше.

– Я хочу остаться.

Долбушин кривится, мгновенно всё просчитывая. Что ж, девочка сама нарывается...

– Как трогательно! – ухмыляется он. – Очередная предательница ШНыра!

Яра терпит сарказм, только чуть сильнее сжимает чашку. У неё, по правде говоря, тоже есть свои планы, обговоренные с самой Кавалерией. Как удачно иногда можно совместить приятное с полезным...

– А если и так, вам-то одни плюсы!

Долбушин знает, что одни плюсы, просто в голове они почему-то сначала сплошные минусы. Уж от кого-кого, а от неё предательства он совсем не ожидал. Но, оказывается, все на это способны, забавно.

– Плюсы, – кивает Долбушин. – Думаю, нам лучше говорить не здесь – у тебя ведь есть, что сообщить, я прав?

Яра активно кивает, отчего слабо завязанные волосы вдруг рассыпаются по плечам, сразу делая её в разы симпатичней.

~

Квартира Долбушина совершенно не изменилась: всё те же дорогие вещи на полках и общее запустение. Андрей как обычно скрывается в своей комнате, оставляя хозяина с Ярой вдвоём.

– Рассказывай, что у тебя.

Яра медленно передаёт заученные факты, которые заранее обговорила с Кавалерией и которые не страшно раскрыть “врагу”. Долбушин смотрит с вежливой улыбкой на тонких бледных губах и задумчиво водит пальцами по коже дивана.

– Понятно, – говорит, когда Яра заканчивает и делает глубокий вдох. – Если всё, можешь идти, я свяжусь с тобой позднее – получишь… награду.

Яра встаёт. Ей хочется… хочется… Яра трясёт головой, словно пытаясь вытряхнуть из неё неуместную мысль, но та упорна и отчаянно цепляется всеми лапками за её желания.

– Я провожу.

Яра снова неуверенно кивает и идёт знакомой дорогой к выходу. Останавливается у самых дверей и мнётся, переступая с ноги на ногу.

– Что-то ещё?

Та быстро кивает и, встав на мыски, прижимается губами к губам Долбушина. Тот на мгновение замирает – Яра чувствует, как под её руками он чуть вздрагивает, – и отвечает на поцелуй. Наваливается, прижимает её к стене, проводит ладонью по щеке и дальше – по шее. Яре хочется улыбнуться: кожа действительно чуть шершавая и очень тёплая. Но последние связные мысли улетучиваются, когда она ощущает ладонь Долбушина под своей майкой. Вжимается в него всем телом и тихо стонет.

Не сказать, что Яра чувствует себя неловко, когда выбирается из постели и, собрав с пола одежду, быстро одевается. Медленно проходит вдоль книжных полок, трогая каждую вещицу. Останавливается, когда пальцы натыкаются на прохладную кожу фотоальбома. Оглядывается на постель и как можно тише листает, внимательно разглядывая каждую фотографию. Практически на всех – маленькая Аня вместе с удивительно красивой женщиной.

– Её звали Нина.

Яра вздрагивает и захлопывает альбом.

– Она была очень красивой. Мне пора. Не провожайте, – скороговоркой произносит она и, не оглядываясь, выскальзывает из комнаты.

Что ж, цели своей она добилась – втёрлась в доверие к ним, а способ… Как там говорится – на войне все средства хороши? Да и… он хорош, а Кавалерии обо всём знать совсем не обязательно. Яра прикасается к опухшим губам и счастливо улыбается.

Долбушин встаёт с кровати и сам берёт фотоальбом. Открывает на последней странице и смотрит – долго-долго.

– И лишь ты одна – жизнь среди смерти, – тихо цитирует он, вспоминая длинные светлые волосы и большие выразительные глаза.

Гай будет доволен: новый шпион в ШНыре, которому даже псиос не нужен. Это даст самому Долбушину огромное преимущество перед Белдо и Тиллем. И плевать, что при мысли об улыбчивой Ярославе ему тоже хочется быть счастливым.

@темы: Страсти по Емцу, мини, ШНыр, от G до PG-13, гет

---

Сомнительная романтика

Фандом: Таня Гроттер
На заявку: Ягун/Таня. "Сомнительная какая-то романтика..."
Герои: Таня, Ягун
Рейтинг: PG
Размер: драббл

~300 слов

— Танька, заходи! – кричит Ягун, щёлкая ногтём по одинокой розочке, украшающей столик.
— Ого-о-о, — тянет Таня, заходя в комнату Ягуна.
Вечно захламлённая, сейчас она вылизана почти до зеркального блеска. Ни одного пятнышка масла ни на покрывале, ни на столе, ни даже на полу. Таня недоверчиво поднимает голову, опасаясь, что может получить чем-нибудь тяжёлым по макушке. Но, нет, на потолке даже паутины нет. Может, Ягге наконец-то получила доступ к комнате внучка и решила навести порядок?
— Нравится? – уши Ягуна доверчиво пунцовеют.
— Неплохо. В честь чего только?
— Что значит «в честь чего»?! – возмущается Ягун, даже не скрывая улыбку от уха до уха. – Неужели такой замечательный и милый человечище, как я, не может хоть раз в жизни привести своё холостятское логово в такой несуразный вид? Ты только взгляни на эти чистые полы, которые ни капельки не пахнут русалочьей чешуёй! Или на этот шкаф, не завешанный новыми трубами к пылесосу, или…
— Ягу-ун! – нетерпеливо перебивает Таня. К другу она забежала всего на пару минут, в соседней комнате её уже давно ждал Ванька. Таня еле заметно улыбнулась, пытаясь догадаться, что для неё устроил Валялкин, пообещавший «сюрприз».
— Ладно-ладно, смотри! – Ягун выпускает зелёную искру, и на пустом столике у окна появляется огромное блюдо с фруктами и свечи. – Ну-у?
— Что «ну»? – переспрашивает Таня, ещё до конца не отошедшая от мыслей о Валялкине. – Ну, фрукты, свечи…
— Тебе нравится? – скороговоркой спрашивает Ягун и зачем-то заводит руку за спину.
— Вообще… — Таня подходит ближе, но неаккуратно задевает дверцу шкафа, из которого тут же начинают сыпаться все возможные вещи.
Таня еле-еле успевает отскочить, когда на её место падает пылесос. Видно, Ягун, особо не заморачиваясь, просто сгрёб все вещи в шкаф, не позаботившись хоть как-то их уложить.
— … сомнительная какая-то романтика, — заканчивает Таня, не решаясь пока двигаться. – Но не волнуйся, Катьке ты и такой нравишься. Всё, я побежала, до встречи, — она машет рукой и быстро выскакивает за дверь, боясь опрокинуть что-то ещё.
Ягун зло пинает ножку кровати. Действительно, Лотковой он и такой нравится, а ей, видимо, никаким не понравится.

@темы: драббл, Страсти по Емцу, от G до PG-13, гет, Таня Гроттер

---

однострочники по ГП, гет|фем|слеш

П-25 Гермиона Грейнджер/Рон Уизли "Ты нужна мне. И это я понимаю в который раз". NH! А-

160 слов

Разругаться из-за очередной мелочи и, по привычке крикнув на прощание: «Это выше моих сил, не хочу тебя больше видеть!», громко хлопнуть дверью и уйти. Ещё у дома достать пачку сигарет, припасённую как раз для такого случая, и, зная, как её это раздражает, закурить, отчаянно пытаясь не закашляться. Гордо вскинуть подбородок и, оскальзываясь на влажной земле, дойти до калитки, после чего аппарировать в Лондон. Несколько часов шататься по улицам, огрызаясь на прохожих и чувствуя мерзкий вкус сигарет во рту. Увидеть в толпе туристов женщину с копной каштановых волос, почувствовать, как ёкает сердце и еле сдержаться, чтобы к ней не броситься. Потому что — не она. Бродить до самой ночи и неосознанно остановиться у цветочного. Закатить глаза, усмехнуться и купить охапку любимых ею хризантем. Сразу же аппарировать домой и увидеть свет на кухне, почувствовать запах шоколадного пирога. Броситься бегом к двери, упасть в грязь и, не обратив на это внимания, замереть у входа. В полумраке увидеть любимое лицо с еле сдерживаемой улыбкой.
— Ты нужна мне. И это я понимаю в который раз.
Протянуть букет хризантем, которые в вашем доме редко успевают засыхать.

К-72 Симус Финниган/ ( | )Дин Томас. Однострочник по арту ссылка на арт

115 слов

— Они разрисовывали себе лица, чтобы внушить врагам страх, — шепчет Дин и проводит алую полосу поперёк носа Симуса, от щеки до щеки.
Учебный год в самом разгаре, а нападки Кэрроу лишь усиливаются с каждым днём. Быть хорошим — чертовски тяжело, люди подчас выбиваются из сил и ломаются, но гриффиндорцы не могли себе такого позволить. Поэтому каждый вечер собираются попарно или маленькими группками и пытаются друг друга приободрить.
— Неужели они всерьёз верили, что это им поможет? — ошеломлённо спрашивает Симус, на удивление, не знающий про индейцев.
— Они не просто верили, это действительно им помогало, — улыбается Дин и осторожно проводит большим пальцем по губам друга, оставляя после красный отпечаток.
— Как интересно… — Симус неловко поддаётся вперёд, касаясь дрожащим ртом губ Дина.

Луна Лавгуд/Панси Паркинсон "Зато меня слушается ветер!".

129 слов

Панси всю жизнь с собой борется. Маленькая, забитая девочка внутри, она пытается компенсировать это сарказмом и нападками на слабых. Потому что на других не получается. Лавгуд — идеальный объект для насмешек. Лавгуд вообще идеальна: будто прозрачные черты лица, тонкие длинные волосы и необычайно глубокие голубые глаза. Её губы на вкус… Панси никак не может понять, что они ей напоминают, понимает лишь — они хоть на немного внушают ей силу. Такая податливая, тающая в её, Пансиных, руках Луна всегда её отталкивает с забавным недоумением в глазах, но никогда никому не рассказывает об этих нападках со стороны слизеринки.
— Тебя не слушаются даже твои руки, — в один из разов ухмыляется Панси.
— Зато меня слушается ветер, — её звонкий голос с тех пор каждый день преследует Панси. Теперь она знает, что за вкус у губ Полоумной.

Ж-49 Луна Лавгуд/Панси Паркинсон, "разве мы такие?".

150 слов.

Панси ненавидит войну. Панси всё ещё маленькая девочка и она боится. Ей хочется сходить в Хогсмид, поиграть в снежки и снова обозвать Грейнджер «грязнокровкой». А вместо этого приходится доносить на сокурсников, смеяться над издевательствами так называемых преподавателей и учиться мучить. Панси тошнит от вида боли.
Сегодня пятница, день, когда количество наказаний зашкаливает. Панси крадётся по коридору, отчаянно пытаясь никого не встретить, но ей не везёт. Как обычно. Заклинание и крики-крики-крики. Панси крепко зажимает уши и бежит. Слёзы застилают глаза, нервы совсем ни к чёрту. Забегает в туалет, захлопывает дверь и лишь потом замечает Полоумную Лавгуд. У неё разбита губа, на щеке кровоподтёк; она вздрагивает при виде слизеринки, и это действует на Панси как пощёчина.
— Разве мы все такие? — шепчет она.
Луна чуть улыбается, из губы снова начинает течь кровь. Панси поддаётся неясному порыву и, резко поддавшись вперёд, целует Полоумную, желая принести той облегчение. Желая хоть как-то оправдаться.
— Все, — отстраняясь, отвечает Луна, потому что знает, жестокость тоже бывает разной.

Н-25 Гермиона Грейнджер/ Рон Уизли; (в палатке без Поттера) "Тебя бьёт крупной дрожью. Замёрз?"

125 слов

Больше всего Рон ненавидит моменты, когда носить крестраж приходится ему.
Гермиона бледнее обычного, обветренные губы сжаты в линию, а пальцы постоянно теребят молнию на куртке.
— Тебя бьёт крупной дрожью. Замёрз? — тихо спрашивает она и осторожно пересаживается к Рону ближе. Неловко к нему придвигается и кладёт голову на плечо. Рукой боязненно ищет его руку и сжимает в своей маленькой ладошке.
Рон ненавидит такие моменты, когда Гарри уходит из палатки и Гермиона так близко, когда своим хриплым, уже чуть простуженным голосом что-то ему шепчет, касаясь губами виска. Большего всего Рон сейчас ненавидит Гермиону. И обожает её. В такие моменты ему хочется орать от гложущей пустоты внутри, от боли в прожженной грудной клетке под медальоном. Люблю-люблю-люблю-ненавижу-ненавижу-люблю-люблю-убью-хочухочухочу.
— Замёрз, — еле выдавливает он из себя. Слава Мерлину, что Гарри снова пришёл вовремя.

БО-98 Гермиона Грейнджер | (/) Гарри Поттер. Вечер, солнце, тонущее в реке. Усталость, обветренные губы. Склонить голову на плечо. "И если бы Бог не был иллюзией, он бы все это прекратил".

153 слова

таймлайн -- конец 6 курса
Они в одиночестве сидели на берегу озера после похорон Дамблдора, после расставания Гарри с Джинни, после миллионов разговоров, планов и предположений. Молчали. В озере медленно тонуло алое солнце, оставляя после себя вечернюю прохладу. Гермиона устало склонила голову на плечо Гарри и, облизав пересохшие, обветренные губы, тихо сказала:
— «И сказал Бог: да будут светила на тверди небесной для освещения земли и для отделения дня от ночи, и для знамений, и времен, и дней, и годов…»
— Бог — всего лишь иллюзия, Гермиона. Выдуманный герой для людей, готовых верить, что он сможет их спасти…
— Почему ты так думаешь? — Гермиона приподняла голову и посмотрела на сосредоточенного Гарри. Он криво улыбнулся.
— Если бы Бог не был иллюзией, он бы всё это прекратил. Я ведь тоже придуманный герой, Гермиона.
Она ничего на это не отвечает, лишь крепко прижимается к другу. Она точно знает, что даже если Гарри и придуманный герой, он сможет прекратить эту Войну. Главное просто в него верить…


РП-39 Корнелиус Фадж/Маггловский премьер-министр, "Я чувствую, закрывая глаза - весь мир идет на меня войной."

162 слова

— Это невыносимо! — взволнованно говорит Корнелиус, наматывая очередной круг по кабинету маггловского премьер-министра. — Они все от меня что-то ждут, требуют… Будто я один во всём виноват, будто… — он на мгновение прерывается, чтобы дрожащей рукой наколдовать себе бренди. — Будто я один, — снова прерывается и смотрит на испуганного министра, потом на свой бокал, снова на министра: — Будете бренди?
— П-пожалуй, — еле выдавливает тот и шумно сглатывает. Без порции спиртного он не в состоянии всё это воспринять; через мгновение перед ним полный стакан янтарной жидкости.
— В конце концов, они сами хотели верить, что Тот-Кого-Нельзя-Называть не возродился. Я лишь поддержал эту идею. Я чувствую, закрывая глаза - весь мир идет на меня войной. Но, согласитесь, каждый ведь имеет право на ошибку, — сдавленно заканчивает Корнелиус и устало опускается в кресло чуть не плача. Котелок давно валяется где-то на полу.
Премьер-министр встаёт и, подогреваемый алкоголем, кладёт руку на плечо Фаджа; какая разница волшебник тот или нет… а высокопоставленных людей он успокаивать умеет.
Рядом с котелком падает бордовый галстук и пиджак.

@темы: драббл, Гарри Поттер, фем, от G до PG-13, гет, слеш

---

однострочники по ГП, джен

БЛ-9. Беллатрикс Блэк|Гермиона Грейнджер. "Как правило, зануды не совершают убийств".

170 слов

Гермиона никак не может понять, как очутилась в этой комнате один на один с Лестрейндж. Шум Битвы здесь почти не слышен — лишь какой-то приглушённый гул. Беллатрикс улыбается как обычно, будто сейчас не решается судьба ми-ра.
Гермиона чувствует, как струйка пота стекает между лопаток… как палочка готова вот-вот выпасть из ладони… как сердце бешено бьётся где-то в горле. Страшно. И страшно хочется жить. Гермиона ведь знает — она совсем не боец, можно пересчитать по пальцам случаи, когда она действительно вовремя вспомнила нужные заклинания. И сейчас в голове крутится глупый «Алохомора».
— Мы всё равно победим, — хрипло выдавливает она, думая, что вздёрнула подбородок гордо.
Беллатрикс смеётся громко и истерично, и Гермионе хочется плакать.
— Как правило, зануды не совершают убийств. А в этой грёбанной школе вы все мелкие паршивые зануды… — Беллатрикс сбивается на шёпот ; ей хочется немного поиграть.
— Неправда, — почти жалобно.
— Так докажи обратное, — смешок.
Гермиона поднимает дрожащую руку с палочкой. «Авада Кедавра» — наконец-то всплывает в голове; но эти простые два слова застревают в горле, Гермиона давится, но не может их произнести.
Внезапный резкий шум и между Гермионой и Беллатрикс обрушивается стена. Гермиона облегчённо, тяжело выдыхает. Она знает — она трусиха.


БЛ-40. Драко Малфой|Гарри Поттер. Встреча после войны у могилы Дамблдора.

138 слов

Драко подходит почти неслышно, но даже громко хрустнувшая ветка под ногой не заставляет Поттера повернуться и посмотреть. Будто он и так знает.
— Забавно, что через столько месяцев мы встретились не в Министерстве, а у могилы Дамблдора, — замечает Гарри минут через десять полнейшей тишины. — Зачем пришёл? — он так и не поворачивается.
— Какая тебе, к чёрту, разница? — не зло, по привычке огрызается Малфой, и Гарри хмыкает.
— Как живётся, Малфой? Всё так же надеешься на папочку и мамочку?
— А ты всё так же пытаешься спасти всех подряд? — парирует Драко и улыбается.
Стоя перед могилой директора они тихо смеются только им понятным шуткам. Кажется, всё было так давно, в другой не-их жизни.
— Поттер, — окликает Драко, и Гарри наконец-то поворачивается к нему лицом. Малфой больше не говорит ни слова, лишь протягивает ладонь для рукопожатия, совсем как на далёком первом курсе.
Гарри медлит.

Н-7 Беллатрикс Лестрейндж | Нарцисса Малфой. "И где сейчас твои кумиры?", NH!

160 слов

Нарцисса приходит навестить сестру перед самым судом. «Навестить» — громко сказано, она еле выбила встречу, унижаясь перед каждым министерским чиновничком.
— Белла, мы ещё можем всё исправить. Не знаю… Отмалчивайся на заседании, я что-нибудь придумаю, — лихорадочно шепчет Нарцисса, сжимая ледяную ладонь сестры. — Выиграй нам с Люциусом немного времени, и ты будешь свободна.
Беллатрикс яростно вырывает руку и отскакивает.
—Мне не нужны эти твои порывы благородства, — бросает она и выпрямляется, выпячивая подбородок. На правой скуле большой синяк, губа разбита — авроры явно не церемонились.
— Не мели чушь, Беллатрикс! Пользуйся случаем! Посмотри вокруг — где сейчас твои кумиры?! Муж уже гниёт в тюрьме, а, — с издевкой, — Хозяин пал от руки младенца…
— Заткнись, — шипит Лестрейндж и подбегает к сестре, хватая ту за горло. — Уж лучше так, чем безвольная тряпка вместо мужа, а вместо хозяина — кусок дерьма, которого ты зовёшь сыном. Ты никто, Цисса, и это уже не изменить. Так и подохнёшь с известной фамилией и семейным древом за пазухой… — Беллатрикс отпускает сестру и отходит. Нарцисса, еле дыша, сползает по ледяной стене на пол, глотая слёзы. Иногда Беллатрикс оказывается чертовски права…

БО-6 Альбус Дамблдор | Волдеморт, "Смерть — это очередное приключение", "Да неужели?".

80 слов

— «Смерть — это очередное приключение», и какой дурак это сказал? — промямлил Вольдеморт, угрюмо подпирая подбородок.
— Но ведь это правда, Том, — улыбается Дамблдор, переставая заплетать свою длинную бороду в косички.
—Да неужели? Да тут даже заняться нечем! — Тёмный Лорд окидывает взглядом километры песка, распростёршиеся вокруг них.
—Можно поиграть в крестики-нолики, — предлагает Дамблдор и начинает расчерчивать квадраты на песке.
— Лучше в классики!
За время, проведённое здесь, старая вражда давно позабылась, но вот дух соперничества искоренить невозможно. А в крестики-нолики Том проигрывал всегда…


РП-95 Фенрир Грейбек|Драко Малфой, "Скажи, зачем тебе война?".

105 слов

— Что?! Что ты мелешь, мальчишка? — невнятно рычит Фенрир, разрывая зубами кусок мяса.
Драко пытается не скривиться и повторяет:
— Скажи, зачем тебе война?.. — этот вопрос интересует его всё чаще, он не устаёт его всем задавать. Ну, почти всем…
— Война — это море бесплатных тушек, — он начинает лающе смеяться и отбрасывает от себя обглоданную кость. Драко старается не задумываться, чья она.
— И всё? — испытывающее спрашивает он. - Только из-за… бесплатного мяса, — всё-таки морщится.
— Конечно… — опасно щурится Фенрир. Надо сообщить Лорду — паренёк-то небось замышляет что… Вот если бы дать ему задание… заставить почувствовать Смерть на своих руках — он понял бы всё без своих нелепых вопросов. Война — это хлеб и зрелище.


СС-39 Северус Снейп|Гарри Поттер; "Вы меня раздражаете. Минус двадцать баллов с гриффиндора!", IC, H!

137 слов

— Поттер, бобы надо нарезать вдоль, а не поперёк. Минус два балла с Гриффиндора.
Гарри угрюмо вздыхает, но молчит. Послушно переворачивает боб и продолжает резать.
— Поттер, надо было кидать один волос единорога, а не два, как это сделали вы.
— Но, профессор! Я просто порезал его пополам.
— Минус пять баллов с Гриффиндора, Поттер.
Гарри делает глубокий вдох, пытаясь успокоиться.
— Поттер. — Со слизеринской части слышится громкий смешок. — На доске ясно написано: «две капли живой воды». Минус три балла с Гриффиндора.
Гермиона пинает Гарри под столом, чтобы тот не ляпнул чего лишнего. Тот на мгновение прикрывает глаза. Молчит.
— Поттер, — похоже, Снейп решил сегодня лишить Гриффиндор всех баллов.
— Что ещё?! — всё же взрывается тот, вскакивая с места и смотря ненавистному профессору прямо в глаза.
— Вы меня раздражаете, — просто пожимает тот плечами. — Минус двадцать баллов с Гриффиндора. Рон не сдерживается и начинает ржать.


СС-35 Северус Снейп|Гарри Поттер, севвитус, "Я замерз и хочу горячего шоколада"

120 слов

— Поттер, хватит за мной таскаться, как бездомный щенок. Я сделал то, что должен был.
Гарри пропускает это всё мимо ушей — он уверен, Снейп совсем не то хотел сказать. Он ведь… спасал его ни один раз, значит, ему не всё равно. И он идёт за профессором дальше — и не важно, что на улице минус пять и снег, а на нём лишь тонкая мантия. Ему нужно поговорить со Снейпом, нужно сказать что-то очень важное.
Северус думает, что зря ему не дали подохнуть в Визжащей Хижине — теперь Поттер преследует его каждый чёртов день. Оглядывается — у того уже посинели губы, а руки начали белеть. Скривил губы и обречённо вздохнул.
— Я замёрз и хочу горячего шоколада с виски. Как вы относитесь к шоколаду, По… Гарри?..

@темы: драббл, Гарри Поттер, от G до PG-13, джен

---

Фандом: ШНыр
На заявку: Афанасий/Ул. "Я рядом с тобой... пока что".
Герои: Афанасий, Ул
Рейтинг: PG-13
Размер: мини

~300 слов

Не совсем ясно, кто больше походил на ходячий труп: Ул, потерявший девушку, или Афанасий, почти потерявший друга. Оба были бледными, похудевшими, смотрели куда-то мимо, на вопросы отвечали невпопад. Разница лишь в одном: Ул крепко сжимал губы и нырял за атакующими закладками, а Афанасий лишь больше походил на принца и кидал сочувствующие взгляды на друга.
Афанасий – единственная связь Олега со ШНыром, больше тот никого к себе не подпускал. Окружающие переглядывались и понимающе кивали: любимая погибла. Только Наста улыбалась, когда думала, что никто не видит, и затягивалась очередной сигаретой. И снова все переглядывались и понимающе кивали: ну да, шанс появился. Афанасий зло на всех шикал, ему очень не нравилось, что Ула обсуждали. Потому что вдруг кто всё-таки заметит за сплетнями, что и с самим Афанасием Ул почти не разговаривал. Конечно, не прогонял при встрече, но и делиться мыслями не спешил. Будто закрыл сам себя на замок.
Ул, закинув голову, сидел на поваленном дереве и жевал травинку. Синяки под глазами были отчётливо видны, казалось, кто-то пошутил и густо наложил фиолетовые тени. Афанасий подошёл и сел рядом, сорвал колосок.
— Знаешь, меня как будто больше нет.
Афанасий удивлённо оглянулся на друга, будто засомневавшись, он ли это сказал. Нахмурился, ожидая продолжения и боясь «спугнуть» момент.
— Будто отпилили от меня половину и спрятали. Я совсем один остался, понимаешь? – Ул посмотрел на Афанасия воспалёнными глазами.
— Я рядом с тобой… — пробормотал Афанасий и почти неслышно добавил: — Пока что.
Ул качнул головой.
— Я не про то.
— А я про то, — Афанасий вскочил на ноги и серьёзно посмотрел на Ула.
— Афанасий, — устало пробормотал Ул. – Ты…
— Не она? – усмехнувшись, закончил тот.
— Не она, — согласился Ул.
Афанасий снова усмехнулся. Этого стоило ожидать, Яра будет стоять между ними даже после смерти. Она увела Ула один раз и навсегда. Он махнул рукой, намереваясь что-то сказать, но передумал и, развернувшись, быстро направился к Лабиринту.
— Стой!
Афанасий замедлил шаг и тяжело сглотнул. Оглянулся через плечо.
— Не оставляй меня… пожалуйста, — Ул не смотрел на него, только побелевшие пальцы, сжатые в кулаки, выдавали его.

@темы: драббл, Страсти по Емцу, ШНыр, от G до PG-13, слеш

---

Фандом: ШНыр
На заявку: Долбушин/Яра. Ехать в машине, упасть на соседа.
Герои: Яра, Аня(Рина), Андрей, Долбушин
Рейтинг: PG-13
Размер: мини

Льется грусть с небес дождем метеоритным.
Что-то странное с моим сердечным ритмом...
Знаю, это может быть только раз в столетье, -
Ты случайно глянешь вниз и меня заметишь...
Флёр «На обратной стороне Луны»

Человеку свойственно совершать ошибки. И он пользуется этим свойством часто и с удовольствием.

~1000 слов

Каждый день мы встречаем несколько сотен, а иногда и тысяч человек. Совершенно не знакомых, часто — не интересных, серых: мужчины с опущенными уголками губ, женщины с пустыми глазами и дети, которых тащат куда-то за руки взрослые. Выцепить из этой копошащейся массы какое-то отдельное лицо тяжело, почти невозможно, но Яра упорно пытается кого-то узнать. Она может часами блуждать по городу, всматриваясь в лица мимо проходящих людей, украдкой заглядывая в окна машин и магазинов. Кого она ищет, она не может понять и сама, знает, что надо — и этого хватает. В голове кошками скребутся неясные воспоминания и блёклые образы. Яра думает, что если сможет найти источник этой её такой странной смуты, то всё встанет на свои места.
— Ау, приём!
Яра удивлённо моргнула, осознав, что кто-то уже довольно долго щёлкает у неё перед глазами пальцами.
— Есть кто дома? — ехидно спросила Рина. — Как замуж вышла, так последние мысли из головы выветрились?
Яра не смогла сдержать улыбки, благодушно оценив остроту. Шныровский брак — это, конечно, хорошо, но вот родственникам не очень объяснишь, что это такое. Поэтому Яра с Улом, вздохнув — по правде говоря, не очень уж и горестно, — поплелись в ЗАГС, оформлять отношения на бумажке. За прошедшую неделю со дня росписи, не осталось ни единого человека в ШНыре, который бы не смог придумать колкость по этому поводу. Шутки были не злые, скорее, все просто считали, что без этого свадьба — уже и не свадьба совсем.
— Что-то хотела? — спросила Яра, отмахиваясь от пальцев Рины, как от назойливой мухи.
В этом вся Рина — резкая, неугомонная, совершенно не знающая пределов; если уж бралась за что — разрушала до основания.
Перед глазами на мгновение возник образ Рины в коротком платье за рулем автомобиля. Яра мотнула головой и подумала, что пересмотрела фильмов, да и Рина скорее удавится, чем наденет на себя юбку. Но навязчивая картинка никак её не покидала, лишь обрастая мелкими деталями: на зеркале висят деревянные ароматические шарики, на бардачке приклеен детский рисунок, который смотрится совсем уж неуместно. «Заканчивай давай дурачиться», — раздаётся у Яры в голове повелительный голос, не лишённый нежности.
— Н-да, — замялась Рина, раскачиваясь от мысков на пятки. — Тут такое дело… В общем, вот.
Яра, с головой ушедшая в свои мысли, автоматически сомкнула в пальцах протянутый обычный листок в клетку с довольно неаккуратным рисунком мужской руки с арбалетом. Ничего не соображая, она рассматривала рисунок, как рассматривала бы любую предложенную ей сейчас картину.
— Что это? — бездумно задала вопрос Яра.
— Не знаю, — смутилась Рина. — Мне кажется, что это… рука моего папы, — невнятно закончила она, глядя под ноги.
Яра, привлечённая последней фразой, удивлённо моргнула и всмотрелась в рисунок. Рука была выразительная и аккуратная, в меру широкая, с длинными красивыми пальцами, от мизинца до большого пальца тянулся тонкий шрам.
Яра бы поставила свою жизнь на то, что уже видела эту руку раньше.

~*~
Яра шаталась по набережной Москвы-реки, уже по привычке вглядываясь в лица прохожих. Показанный Риной рисунок что-то задел в её памяти, он никак не давал ей покоя, она не могла сосредоточиться ни на одной вещи. И чтобы избежать неминуемых разговоров с Улом, Яра уехала — спряталась — в Москву, как иногда делала и раньше. Улицы гудели, лишь изредка Яра выхватывала какие-то отдельные звуки: плачь ребёнка, звон стекла, всплеск воды. Или музыку из остановившейся рядом машины.
— Садись, подвёзу, — раздражённо прогнусавил голос с водительского места.
— Нет, спасибо, — Яра была истинной москвичкой, взращенной на пересудах и заповедях «не разговаривай с незнакомцами».
— А я говорю: садись, — повторил мужчина за рулём и высунул из окна свою тёмноволосую голову.
«Ты поможешь мне раскроить платье?»
— Как поживают куколки? — спросила Яра, подчиняясь внутреннему голосу и частью сознания понимая, что даже не представляет, о каких куколках говорит.
Водитель удивлённо на неё взглянул и неуверенно улыбнулся. Он уже было открыл рот, чтобы ответить, как его прервал хлопок по плечу. Яра вздрогнула всем телом, узнав эту в меру холенную, красивую руку. Сердце забилось где-то в горле, сбивая дыхание.
— Так вы… вы же ведь… он…
Перед ней открылась задняя дверь машины, приглашая сесть внутрь. Яра сглотнула, если она сейчас сядет в эту машину, то совершит одну из самых больших глупостей в своей жизни. Яра глубоко вздохнула и, оглянувшись по сторонам, залезла в автомобиль.
— Вы?.. — только и смогла вымолвить она, увидев своего спутника.
Постукивая пальцами по ручке зонта, рядом с ней сидел Альберт Долбушин, глава второго форта. Яра прикусила губу и непроизвольно скосила глаза на запястье, где под курткой была зашнурована нерпь.
— Даже не думай, хуже только будет, — как бы невзначай заметил Долбушин и многозначительно качнул зонтом.
Яра кивнула и, откинувшись на сиденье, уставилась в окно. Картинка начинала складываться удивительно легко, видно, ей не хватало этой центральной части, вокруг которой теперь выстраивался стройный ряд фактов.
— Как так получилось? — спросила Яра, зная, что Долбушин поймёт, о чём речь.
— Неверный вопрос.
Яра скривила губы. Ну конечно, не ожидала же она сейчас, что Долбушин, с милой улыбкой, расскажет ей о всех своих мыслях и планах, а заодно и про Белдо и Тилля, и — зачем мелочиться — и про Гая тоже! Яра даже усмехнулась, понимая всю абсурдность ситуации.
— Что за куколки?
В отражении стекла Яра увидела, как Долбушин усмехнулся.
— Это друзья Андрея.
Кто такой Андрей спрашивать было бессмысленно.
Чтобы сложить целый паззл, Яре не хватало всего нескольких деталей. Например, откуда она сама знала про куколок, которые принадлежат водителю Долбушина?
— Получается, что… — Яра запнулась и обернулась к собеседнику.
— Что? — приподнял бровь Долбушин.
— Что это именно у вас я провела почти год, — шёпотом пробормотала Яра, сама не веря своим словам.
— Потрясающее логическое заключение.
— Спасибо.
Молчание длилось всего несколько минут, но Яра этого даже не заметила. Ситуация, в которой она оказалась, была абсурдной до нелепости.
— И что вы хотите делать? — наконец прервала безмолвие Яра, внимательно глядя в лицо мужчине. — Что?
— То же, что и раньше.
Долбушин повернул голову, и на несколько секунд Яра попала в плен его глаз — цвета невнятной синевы с коричневыми редкими крапинками, они будто втягивали свет. Лишь на долю секунды Яра разглядела в них какую-то затаённую боль, хотя, может, это ей всего лишь показалось.
— Я хочу выйти, — произнесла Яра, чувствуя, что задыхается. С рисунка на бардачке ей нагло улыбалось яркое зелёное солнце, касающееся своими лучами ало-красной травы. Яра схватилась за горло, отчаянно хватая ртом воздух.
— Андрей! — смутно услышала она голос Долбушина.
Открылось окно, и поток холодного воздуха, как оплеуха, ударил Яру в лицо, приводя в сознание. Машина внезапно затряслась, будто попала в бурю, её качнуло, и Яра мешком повалилась на соседа, не заметив, как Долбушин резко дёрнул руку с зонтом, выронив его из рук, прямо под ноги. Яра испуганно приоткрыла глаза и глубоко вдохнула терпкий мужской парфюм (даже пожалела на мгновение, что Ул не пользуется никакими одеколонами, заявляя, что они — лишь для неудачников). Крепко прижатая к Долбушину, Яра никак не могла понять, что сейчас делать, любое её действие выглядело бы очень глупым. Она приподняла голову, заглядывая Долбушину в лицо, с удивлением отмечая, что он сидит с закрытыми глазами, будто испугавшись чего-то. Воспользовавшись моментом, Яра быстро отодвинулась от главы второго форта и только сейчас поняла, что машина остановилась. Плюнув на все условности, Яра, как ошпаренная, выскочила из автомобиля.
Больше всего она сейчас надеялась, что больше никогда не совершит ни единой глупости.

@темы: Страсти по Емцу, мини, ШНыр, от G до PG-13, гет

---

Фандом: Сумерки
По заявке: Белла/Элис, хочется, чтобы все было нежно, воздушно и прозрачно, рейтинг невысокий.
Герои: Элис, Белла
Рейтинг: PG
Размер: драббл

~400 слов

Белла медленно ходит по дому, мимолётно прикасаясь то к одной вещице, то к другой. Сдвигает статуэтку в сторону, чтобы нарушить идеальную композицию и хмурится: всё равно безупречно. Хочется швырнуть вазу с цветами об стенку, чтобы вокруг — миллион осколков и сломанные стебли. Смотрит на безымянный палец: на кольце тоже осколки, блестят ярко и насыщенно, так, что хочется отвернуться или, ещё лучше, снять подарок Эдварда. Нет-нет, Эдвард – он… любимый и единственный, просто она всё ещё сомневается в своём решении о замужестве. Кажется себе маленькой девочкой-куклой, в которую кто-то играет.

— Белла? Что-то случилось?

Та поворачивается на тонкий звенящий голос Элис: наверное, она видела разбитую вазу и примчалась спасать её. Надо же, оказывается, это желание было сформированным; больше Элис вряд ли что увидит – Белла сама не понимает, что думает и что чувствует.

— Всё в порядке, просто немного волнуюсь, — она ёжится и кивает на комнату, завешанную шарами и лентами.

— О, ну это понятно! Невестам принято волноваться, хоть здесь ты сама соблюдаешь традиции, — весело щебечет Элис и поправляет статуэтку, которую переставила Белла.

— Элис, хватит, — спокойно, но твёрдо говорит Белла и кладёт ладонь на холодную руку подруги.

Та смотрит удивлённо и чуть неуверенно: пытается увидеть будущее и не может. Это сбивает её, Элис чувствует себя беззащитной.

— Тебе не нравится?

— Нет, что ты! – восклицает Белла и в подтверждении слов широко улыбается. – Не знаю, что бы я без тебя делала! Ты просто чудо, Элис, правда!

— Я ещё хотела добавить побольше цветов, но… — перебивает довольная Элис и тащит Беллу посмотреть, куда именно она хотела бы добавить букеты.

Белла идёт покорно всего ничего, потом замедляет шаг и останавливается. Элис неуверенно поворачивается и смотрит чуть вопросительно.

— Оставь, Элис, лучше просто посиди со мной.

Элис кивает и послушно опускается на диван. Белла, устраиваясь рядом, сворачивается калачиком и кладёт голову Элис на колени. Элис улыбается и начинает пропускать тяжёлые пряди волос Беллы сквозь пальцы. Та тихо вздыхает и трётся носом о штанину, ей нравится быть рядом с Элис.

— Спи, Белла, — тихо шепчет Элис и, наклоняясь, очень нежно целует в висок.

Белла поворачивает голову и, чуть нахмурясь, спрашивает:

— Всё ведь правильно, да?

— Конечно, — Элис еле заметно улыбается.

Белла засыпает через несколько минут, убаюканная нежной лаской. Элис осторожно перекладывает голову Беллы на подушку и встаёт. В голове шум, образы накладываются один на другой, но так и не дают привычной чёткой картинки. От такой беспомощности хочется выть. Элис подходит к столу и долго внимательно рассматривает фарфоровую статуэтку, кривит губы и сжимает ладонь. Через мгновение на пол сыпется серый порошок. Кажется, Элис никогда не нравилась эта фигурка.

@темы: драббл, фем, Сумерки, от G до PG-13

---

Фандом: Алиса в Стране Чудес
На заявку: Чеширский Кот | Алиса. "Двери, ведущие сюда повсюду, но не все их видят и не все их могут открыть, правда, это не наш случай".
Герои: Алиса и компани
Рейтинг: PG-13
Размер: мини

~800 слов

Когда на девятый день рождения Алисе предложили загадать желание и задуть свечи с именинного пирога, она не задумалась ни на мгновение.

— Хочу обратно в страну чудес, — прошептала она, для надёжности крепко зажмурив глаза и стиснув кулачки. Выдохнула воздух отчаянно, из последних сил, боясь, что не сможет справиться, но все свечи потухли. Взрослые засмеялись, захлопали, и кто-то сказал довольным голосом:

— Твоё желание обязательно сбудется, Алиса!

Алиса гордо кивнула головой и заулыбалась: ей, как и любой нормальной девочке, нравилось, когда она находилась в центре общего внимания. Но долго засиживаться она была не намерена: в конце концов, если её желание должно сбыться, то нехорошо заставлять Белого кролика ждать, он и так никогда не мог прийти во время! Мало ли ему снова требуется купить перчатки Трефовой даме, а она здесь рассиживает и невольно задерживает его. Алиса вежливо улыбнулась гостям — она ведь была воспитанной девочкой — и вышла из дома, пробираясь к уже знакомому дереву, где впервые встретила Белого кролика.
Прождав Белого кролика почти полчаса, Алиса даже рассердилась: как невежливо с его стороны было опаздывать. Устав стоять, Алиса решила прогуляться вокруг дерева, и каково же было её удивление, когда в стволе она обнаружила небольшую дверь. Не раздумывая ни секунды, Алиса потянула на себя маленькую ручку и зашла внутрь, очутившись в знакомом ей длинном и узком зале с множеством дверей. Посередине, как и раньше, стоял стеклянный столик на трёх ножках.

— Ах, я снова слишком большая, чтобы пройти хотя бы в одну дверь! — воскликнула Алиса, пожалев, что у неё больше не было чудесных уменьшающих лепёшек.

Вдруг она увидела на столике бутылочку и успокоилась — теперь она сможет пройти в любой проход! Вспомнив, как намучилась в первый раз, Алиса оглянулась в поисках золотого ключика: но нигде его не было, поэтому она подёргала двери, и одна оказалась открытой. Тогда она взяла бутылочку с надписью «Выпей меня» со стола и сделала небольшой глоток.

— Я снова уменьшаюсь, как губка! — захлопала в ладоши Алиса, радуясь. Как только уменьшение закончилось, Алиса выскочила за дверь, за которой оказался лес. — Мне кажется, я уже была в этом лесу, — задумчиво сказала она. — Но, с другой стороны, за время, что меня не было, наверняка выросло много новых деревьев и цветов, а значит, это уже не тот лес. Хотя может ли это считаться, если лес стоит на том же месте?

— Бедный лес, стоит и стоит, и хоть бы кто-нибудь предложил ему присесть, — вдруг сказал кто-то и Алиса обернулась. На ветке ближайшего дерева лежал Чеширский кот и покачивал своим большим хвостом.

— Милый котик, как я рада тебя видеть! — воскликнула Алиса и засмеялась. — Я скучала и торопила время, чтобы поскорее увидеться.

— В следующий раз время не торопи, — поучительно сказал кот, — оно может обидеться и идти ещё медленнее.

Алиса кивнула головой, удивившись, что ей самой не пришло этого в голову.

— Куда направляешься? — спросил Чеширский кот и потянулся, выпустив длинные острые когти.

— Не знаю, — пожала плечами Алиса. — Я просто хотела снова попасть в страну чудес.

— Двери, ведущие сюда повсюду, но не все их видят и не все их могут открыть, правда, это не наш случай. Иногда не все могут от сюда выйти.

Алиса нахмурилась и оправила юбку.

— Почему же?

— Червонной даме очень не понравилось, что ты сбежала в прошлый раз. Это не подобает в приличном обществе уходить не попрощавшись, — и выгнувшись, кот добавил: — И ещё более безобразно являться без приглашения.

— Тогда мне надо скорее её увидеть и всё ей объяснить! — воскликнула Алиса, расстроенная, что поступила так некрасиво.

— Иногда лучше не возвращаться, — сказал Чеширский кот и бесследно пропал.

Алиса оглянулась, но кота нигде больше не было видно. Вспомнив, что ей ещё надо извиниться перед Червонной дамой, Алиса быстро пошла по дорожке с указателем: «К Червонной даме».

Пройдя совсем немного, она вышла на большую лужайку перед дворцом Короля. Везде цвели крупные красные розы, Алиса даже подошла и потрогала их: не перекрашенные ли они. Вдруг послышался шум и вокруг неё появились Карты с длинными пиками, прямо навстречу ей шла Червонная дама, а за ней семенил Король.

— Добрый день, Ваше величество! — поприветствовала ту Алиса и сделал книксен.

Королева взглянула на неё в лорнет и нахмурилась.

— Ты очень похожа на дрянную девочку, которая не так давно приходила и принесла столько смуты! Даже не знаю, как вся эта смута поместилась у неё в карманах!

— Но, Ваше величество, — сказала Алиса и ещё раз сделала книксен. — Я и есть та девочка.

— Ах, так. Отрубить ей голову! — крикнула Червонная дама и отвернулась.

К Алисе подбежали две Девятки червей и схватили её за руки.

— Отпустите меня! Ваше величество! — но Червонная дама уже ушла, оставив Алису в руках Девяток.

Лишь издалека всё ещё слышалось её возмущённое: «Отрубить ей голову немедленно!».

— Отпустите же меня, вы, карты! — воскликнула Алиса, но её никто не слушал. — Алиса, проснись! Алиса, проснись! — начала шептать себе Алиса, надеясь, что это ей поможет. — Алиса, да проснись же! — Но Девятки продолжали её куда-то тащить, а следом за ними, наставив на них для безопасности пики, шествовали Семерки, Десятки и Тройки. — Алиса, проснись!

— Иногда не все могут от сюда выйти, — повторил недавно сказанное Чеширский кот, на мгновение появившись на кусте роз. Ещё долго Алиса видела его порхающую острозубую широкую улыбку.

Внезапно Алисе стало очень страшно.

— Алиса, пожалуйста, проснись!

@темы: драббл, Алиса в стране чудес, от G до PG-13, джен

---

Скелеты в шкафу

Фандом: Таня Гроттер
На заявку: Пуппер/Таня. Скелеты в шкафу. NH!
Герои: Таня, Гурий
Рейтинг: PG
Размер: мини

Поздно, о чем-то думать слишком поздно
Тебе, я чую, нужен воздух
Лежим в такой огромной луже
Прости меня, моя любовь.

Земфира "Прости меня, моя любовь"

~1000 слов

— Танья? Таня!
Таня, в девичестве Гроттер, даже не обернулась – В Питере несколько тысяч «Тань», а она здесь бывает раз в полгода, да и то, если повезёт. Но через пару мгновений её кто-то дёрнул за локоть, и над ухом послышалось ещё одно удивлённо-радостаное «Танья!». Уже поворачиваясь, чтобы высказать наглецу всё, что о нём думает, Таня вспомнила это мягкое произношение, глотание букв и восторженный голос.
— Пуппер? – тупо спросила она, недоверчиво оглядывая парня.
В джинсах, клетчатой рубашке и без очков узнать его было довольно сложно. Разве что обычная неуверенность на лице, чуть покрасневшие скулы и еле сдерживаемая улыбка махали ей ручкой из прошлого. Таня недоверчиво зажмурилась и потрясла головой, думая, что это – какой-то оптический обман. Открыла, – Пуппер напротив лишь сильнее покраснел.
— Что ты здесь делаешь? – единственное, что она смогла спросить.
В голове проносились миллионы мыслей в секунду: откуда он здесь, почему рядом с ним нет ни охранников, ни верных Пруна и Гореанны, как тётушки вообще отпустили его в Россию?! Гурий скромно переступал с ноги на ногу и терзал её ладонь в своих руках.
— Я… тут гуляю, — он неопределённо махнул рукой, не выпуская её ладонь, отчего Таня пошатнулась и почти упала на Гурия. Контрабас больно ударил по ногам.
Таня чертыхнулась.
— Всё такой же, — пробурчала она, освобождаясь из его объятий.
— Вообще у меня тудей день бёздей, — смущённо сказал Гурий, пытаясь снова отловить её ладонь.
— Оу, — Таня улыбнулась. – С днём бёздей, Гурий! – она подалась вперёд и быстро чмокнула того в щёку.
За пять лет, что они не виделись, до Тани лишь изредка долетали какие-то слухи о Пуппере. То говорили, что он женился на Джейн, потом, что она оказалась аферисткой, и Самая Добрая Тётя собственноручно заточила её в Дубодаме. Потом мелькали какие-то новости о внебрачных детях, которые Джейн родила Пупперу в тюрьме и что Добрая Тётя растаяла, как шоколад, и вернула ту в семью. Как и раньше, мнение самого Гурочки мало кого волновало. Таня читывала все эти статейки без какого-то душевного надрыва и печали: с Пуппером было покончено ещё в палате магпункта, когда она держала Локон Афродиты.
Но сейчас, глядя в такие знакомые – ничуть не изменившиеся – глаза, Таня снова вспомнила все охапки роз, бесконечные письма и шоколадные конфеты с выжженными инициалами. И стало как-то… обидно. Любимый Валялкин так и остался неромантичным чурбаном, даривший цветы только на восьмое марта, да изредка на день рождения. А хотелось ведь! Сентиментальность нахлынула неожиданной волной, сметая на своём пути все препятствия.
Гурий за это время вновь отловил её ладонь и, что-то рассказывая ей, гладил пальцы. Говорил он много, мешая английские и русские слова, из-за чего выходила почти бессвязная каша. Но Пуппер так счастливо улыбался, что Таня тоже начала широко улыбаться и смеяться.
— Гоу сам-нибудь выпьем ти? – перебил сам себя гурий и, не дожидаясь ответа, потащил её в ближайшее кафе.
В ближайшем кафе официантка смотрела на них широко открытыми глазами и хлопала ресницами, соображая: это ТОТ САМЫЙ??
— Просто похож, — шепнула ей Таня, и официантка успокоилась, сразу сдувшись, как воздушный шарик. Убрала зеркальце в карман фартука и отошла к барной стойке.
— Таня… — нежно и печально пробормотал Пуппер. – А ты… ты здесь… Я слышал, что… — он кинул быстрый взгляд на левую руку.
Таня, заметив это, положила на стол правую с тонким обручальным кольцом на безымянном пальце. Пуппер вздохнул и посмотрел на неё с таким обречённым видом, что Тане стало его почти жаль.
— Я здесь по делам, надо купить кое-какие лекарства.
— Для кого? – без интереса спросил Пуппер.
Таня неопределённо пожала плечами. Говорить «для зверей» не хотелось, врать тоже. Принесли чай.
— А… Ю… ремембер ми иногда? Вспоминаешь? – спросил Гурий через некоторое время.
— Вспоминаю, — не соврала.
Вспоминает часто. И каждый раз, завидев купидона (которые залетают в их края очень редко) почему-то надеялась, что от Пуппера. С длиннющим письмом и конфетами. И чтобы обязательно с инициалами! Тогда бы она закатила глаза, фыркнула и прочитала бы письмо с чувством, что только что сделала одолжение всему мирозданию. Медленно бы ела конфеты, сначала слизывая с них буковки. И ни за что – никогда – не сказала бы о письмах Ваньке. Это было бы её маленьким секретом. Её и Пуппера.
Таня начала водить пальцем по столу, размазывая каплю воды по столешнице. Быть счастливой с одним, но ждать письма от другого – это ведь не страшно, да? Ну, такое случается, правда?
Гурий справился с грустными и эмоциями и теперь в своей обычной манере рассказывал всё, что случилось за все года, что они не виделись. Оказалось, что газеты были довольно близки к истине: на Джейн он действительно женился («А кольцо не носит», — промелькнуло в мыслях у Тани), только вот ни внебрачных, ни брачных детей у них не было. А очки не носит, потому что Самая добрая тётя решила, что это вконец не модно, собственно зрение у него сто процентное, поэтому ему от этого лишь плюсы.
Таня рассеяно слушала Пуппера и улыбалась.
Гурий умолчал лишь об одном: о том, что у него в сумке стопочкой лежат письма к Тане, которые он писал Тане почти каждую неделю. Да и в Питер приехал только потому, что услышал от кого-то, что её можно здесь найти. Нашёл. Только вот драгоценные бумажки ей не отдаст – не решится.

@темы: Страсти по Емцу, мини, от G до PG-13, гет, Таня Гроттер

---

Встреча в парке

Фандом: ШНыр
На заявку: Долбушин | Яра. Случайная встреча в парке. С удивлением наблюдать за Долбушиным, подобравшим с земли осенний лист.
Герои: Яра, Ул, Долбушин
Рейтинг: PG
Размер: мини

~400 слов

Яра, счастливо улыбнувшись, раскинула руки и закружилась на месте. Её русые волосы, подсвеченные осенним, но всё ещё ярким, не уставшим солнцем, казались рыжеватыми, свободная кофта, накинутая поверх водолазки, полуслетела с плеча. Ул подскочил к Яре и схватил в охапку, зарывшись носом в волосы. Яра рассмеялась.
— Хочешь чего-нибудь? — хрипло спросил он.
Яра покачала головой.
— Тогда схожу нам за чаем. Я быстро, — Ул нехотя отпустил Яру, но продолжал держать её руку, пока это не стало невозможным. Наконец он развернулся и почти побежал к видневшемуся неподалёку кафе.
Яра счастливо зажмурилась, ощущая, как всё постепенно встаёт на свои места после её такого долгого отсутствия. Он обняла себя за плечи и присела на близлежащую лавочку. Становилось прохладно. Осень в этом году была настоящая, именно о такой писал Пушкин и Блок. Яра подняла голову, рассматривая деревья: на самой верхушке листья ещё были зеленоватые, еле тронутые красками осени, а под ногами уже красновато-оранжевые. Яре казалось, что листья желтеют в полёте, с ветки срывается ещё зелёные, а опускаются на землю — красные.
В конце парковой дорожки показалась очень знакомая сутулая фигура. Яра вздрогнула. О Долбушине она старалась не вспоминать и уж совсем не думала, что сможет встретить его в такое время в обычном московском парке. Она сжалась на лавочке, мечтая остаться незамеченной, и зарылась лицом в ворот кофты. Когда через несколько минут Яра подняла голову из-за ворота и открыла глаза, Долбушин сидел рядом с ней на лавочке, вытянув длинные ноги. Не смотрел на неё, рассматривая что-то вдали. Казалось, что он её даже не узнал.
Яра заёрзала. Сейчас больше всего она боялась, что вернётся Ул, подумает что-нибудь не то… Она вскочила с лавочки, намереваясь уйти. Долбушин хрипло кашлянул, и Яра, сжавшись, обернулась.
— Я… кхм… здравствуйте, — пролепетала она, понимая, что выглядит сейчас глупо. Шнырка и глава форта, картина маслом.
Долбушин не ответил, даже не улыбнулся, будто и не заметил ничего. Он нагнулся и поднял с земли огромный кленовый лист, начав равнодушно его рассматривать, прокручивая ножку в пальцах.
— Она — самое дорогое, чего у меня нет, — сказал он и протянул Яре лист. — Береги её. И себя тоже.
Яра, закусив губу, осторожно взяла лист.
Долбушин резко встал и быстрым шагом пошёл вглубь парка. Яре он показался ещё более ссутулившимся, чем обычно.
Ул вынырнул откуда-то сбоку буквально через минуту. Он протянул бумажный стаканчик с чаем и радостно что-то затарахтел. Яра лишь кивала.
— Что-то произошло? Ты кого-то встретила? — вдруг спросил он и начал оглядываться.
— Старого знакомого.
— А-а-а, и как он? — ревниво осведомился Ул, обнимая Яру за плечи.
— Плохо, Ул. Ему очень-очень плохо…
Яра крепко сжала в ладони осенний лист.

@темы: драббл, Страсти по Емцу, ШНыр, от G до PG-13, джен

---

Фандом: оридж
По заявке: Безответная любовь женщины, которая много старше своего возлюбленного. "Прости, но ты мне как мать... Ты будешь счастлива когда-нибудь... С кем-нибудь другим". Вымученная улыбка.
Рейтинг: PG-13
Размер: мини
Герои: Сашка, Наташа

~1000 слов

Глупый. Поругался со своей ненаглядной и опять к ней прибежал. Наташа привычным движением взъерошивает ему волосы и идёт за алкоголем.
— Родители знают, что ты у меня? — кричит из соседней комнаты.
— Конечно! — слишком быстро, чтобы было правдой. Но Наташа и не собирается ловить его на лжи, ей от этого легче жить не станет, ему тоже. В конце концов, время не такое уж и позднее, да и Сашке давно не десять лет.
— Виски будешь?
Саша кивает и делает большую затяжку. Наташе на мгновение кажется, что сигарета сейчас стлеет сразу до середины, как минимум.
Сашка смешной. У него огромные глаза-блюдца, как у испуганного оленёнка, и пока не очень уверенные движения, иногда смазанные юношеской угловатостью. Он так отчаянно старается выглядеть старше своих восемнадцати, что Наташа, работай она в магазине, не продала бы ему и банку пива.
— Есть немного колы, налить? — Наташа стучит горлышком бутылки о стакан, разливая Джеймесон.
— Нет, виски надо пить чистый, — поучительно говорит Сашка и выпускает колечко дыма, которое почти сразу рассеивается.
— И давно ты это решил? — Наташа тихо смеётся. Ещё недавно — буквально на прошлой неделе — Саша заявлял, что виски-колла — лучшее, что придумало человечество, не считая арт-хауса и мобильных телефонов.
Она достаёт из морозилки несколько кубиков льда, и те с лёгким звоном опускаются на дно стаканов. Саша хватает один и делает большой глоток. Наташа лишь усмехается, когда видит его ошалевшие глаза; это только в фильмах залпом пьют виски и получают от этого удовольствие, в жизни мало кто способен на такое. Уж лучше делать малюсенькие глоточки, чувствуя, как жгучий напиток согревает всё внутри. Но Сашка гордый и мужественно допивает всё до дна, со стуком отставляя от себя пустой рокс. Не спрашивает разрешения и наливает себе ещё.
— Ну, что там у тебя? — Наташа сжимает бокал в руках и борется с желанием тоже закурить. В её возрасте совсем уж вредно, если она ещё, конечно, хочет детей в ближайшем будущем. А она ведь хочет.
— Да она дура! Представляешь, что мне тут высказала…
Саша, как обычно, захлёбывается в словах, стараясь сказать как можно больше букв в минуту. Размахивает руками и забывает стряхивать пепел в пепельницу. «Дурацкая пепельница», — внезапно думает Наташа, и ей хочется выкинуть её прямо сейчас, чтобы не видеть страшных голубых дельфинов и полусбившуюся надпись «Геленджик’09». Саша прерывается всего на мгновение, чтобы отхлебнуть виски и продолжает с ещё большей экспрессией. Наташа смотрит на него и улыбается, еле перебарывая желание погладить его по щеке.
С Сашей она познакомилась так же, как знакомятся ещё несколько миллионов людей на этой планете — по интернету. Какое-то обсуждение на «ЖЖ», потом добавление друг друга в «друзья», долгое общение в дневниках, аська, скайп… Оказалось, живут они неподалёку, как-то договорились встретиться, выпить кофе. Он — сразу после универа, она — в обеденный перерыв сбежала из офиса. Да нет, никакой романтики на уме даже не было: что может хотеть взрослая женщина от мальчика?.. Вот и она тогда думала, что ничего. Ей даже казалось, что после первой встречи никогда не последует вторая: люди вне он-лайна обычно совершенно другие. Она проверяла это несколько раз. Но в каждом правиле есть исключения, иначе это уже не правило.
Они знакомы почти год, видятся если не регулярно, то достаточно часто. Достаточно для того, чтобы кто-то уже успел пустить нелепые слухи, будто она соблазнила ребёнка. Наташа смотрит на этого «ребёнка» с сигаретой и виски и не может сдержать улыбки.
— …представляешь?! — заканчивает он свой монолог. Глаза горят, щёки пылают, пальцы выстукивают дробь на столе.
— Ужас, — заключает Наташа, пропустившая половину слов.
Смотрит на его руки и не может оторвать взгляд. Сашка нравится ей: и его глаза-блюдца, и растрёпанные волосы невнятного карамельного цвета, и тонкие запястья, и большой рот… Всё это рождает в ней чувства, в которых она сама не хочет себе признаваться. Они жгут её огнём при каждой встрече, и ещё больше, когда она его не видит.
— Плевать, захочет — сама позвонит. Что нового-то? — спохватывается он и выжидательно смотрит уже несколько пьяными глазами. Наташа всегда удивляется, что ему хватает всего ничего, чтобы опьянеть. Это очень… трогательно.
— Как обычно всё, — пожимает она плечами. — Ты кушать-то не хочешь?
Сашка мотает головой, но уже через секунду сам лезет в холодильник. Достает мандарин и нюхает его. Наташу всегда поражает это в нём: сочетание детской непосредственности и здравой рассудительности взрослого. Нет, не поражает — нравится.
— А как там твой мужчина? Ну тот ещё…— он морщит лоб, — который с машиной и дурак?
Наташа смеётся. Какое ёмкое определение. Тот действительно с машиной и действительно полный дурак.
— Никак. Мы разошлись, как в море корабли, — с пафосом говорит она.
— Зачем?
Никогда «почему», всегда только «зачем». Это ей тоже нравится.
— Мне симппатичен другой, — говорит она и удивлённо смотрит на свои ногти. Это она только что сказала? А ещё считала, что не пьяная.
Сашка заинтересован. Он всегда откровенен с ней и ждёт того же в ответ.
— И кто он? Вдруг я его знаю? — смеётся.
Он не знает ни одного её знакомого. Наташа рада, что он никогда не просил её с кем-то познакомить, Сашка — он только её и только для неё.
— Лучше расскажи, как учёба. Чертежи приняли?
— Да, спасибо, не знаю, что бы я без тебя делал, — он хватает её за руку и сжимает.
У него горячая ладонь. Наташа ёрзает на стуле и кладёт ногу на ногу. Внезапно кухня кажется маленькой, она вся сжимается в пульсации его руки и смазанный свет фар за окном. Наташа хватает стакан и делает большой глоток, чувствуя жжение в гортани. Сашка будто что-то понимает и резко отпускает пальцы, убирает руки под стол и сразу становится похожим на нашкодившего школьника.
— Мне пора уже, я обещал домой сегодня прийти, — он прячет глаза.
Наташа кивает и встаёт проводить его до дверей. В коридоре он запинается и чудом успевает схватиться за косяк, чтобы не упасть.
— Пить надо меньше, — смеясь, говорит Наташа.
— Надо, — с готовностью соглашается Сашка.
Он одевается до обидного быстро. Наташе хочется как-то его задержать, в голове крутятся миллион самых дурацких идей: сказать, что кран сломался? Или компьютер полетел?.. Чушь какая. Так бывает только в романах с названиями, типа «Графиня и садовник».
— Слушай, — Сашка мнётся у дверей и жует губы. — Прости, но ты... — он судорожно вдыхает, не смотрит на неё. — Ты мне очень дорога и я надеюсь, ты когда-нибудь будешь счастлива...
Поднимает на неё испуганные глаза.
— Извини, такую чушь сморозил, — скороговоркой говорит он и снова отводит глаза.
— Успокойся, — она осторожно приподнимает его за подбородок. — Ты мне как сын, и как младший брат. Забегай лучше почаще.
— Обязательно, — вымученно улыбается и, не дожидаясь лифта, сбегает по ступеням вниз.
Наташа закрывает дверь как можно тише, будто боится чего. Медленно поворачивает замок. Два щелчка и цепочка. Шесть шагов до кухни. Обогнуть стол и дрожащей рукой схватить стакан с виски. Залпом допить, чувствуя секундную тошноту. В некрасивой пепельнице недокуренная Сашкой сигарета. Наташа тянется к ней и крутит в пальцах. К чёрту всё.
С наслаждением затягивается, чувствуя, как дым заполняет лёгкие.

@темы: мини, от G до PG-13, гет, Ориджы

---

Фандом: Таня Гроттер
На заявку: Глеб/Таня. Прилететь к нему в гости. "Ты должна меня презирать". Постканон.
Герои: Таня, Глеб
Рейтинг: PG-13
Размер: драббл

~600 слов

Поколебавшись всего мгновение, Таня нажала на большую кнопку звонка, но резко отдёрнула руку, будто чего-то испугавшись. За дверью после трели наступила звенящая тишина, Таня кашлянула, чтобы удостовериться — не оглохла. Переступила с ноги на ногу и облегчённо вздохнула — слава Древниру, никого нет дома. Перехватив поудобнее контрабас, она надавила на кнопку лифта, нетерпеливо ожидая, когда урчащая кабина доберётся до девятого этажа. Не судьба, повезло ведь, значит, так и должно быть. Таня улыбнулась и прислонилась к стене, чувствуя успокаивающий холод.
Глупая затея была — посетить Глеба. «Не сыпь соль на рану», — говорил ей Ванька, но она не послушалась и привезла с собой полкило. Хорошо, что Глеба нет дома, правда, хорошо.
Лифт дёрнулся, дверцы со скрёжетом разъехались по сторонам. Таня оторвалась от стены и, не глядя, начала заходить, пока не столкнулась с кем-то выходящим на лестничную клетку.
— Таня?
Горло перехватило, казалось, Таня забыла все слова. Сердце бешено заколотилось где-то в голове, перебивая все связные мысли.
— Привет, Глеб.
Он угрюмо на неё посмотрел и сжал губы. Облокотился на стену.
— Как дела?
Глеб скрестил на груди руки, отчего пакет, который он держал, издал надсадный хруст. Глеб приподнял бровь, ожидая ответа.
Таня заглатывала воздух, как выброшенная на сушу рыба. Всё складывалось совсем не так, как она ожидала. Только вот было настойчивое чувство, что соль сыпят ей на рану, а не наоборот. Она сделала глубокий вдох и попыталась улыбнуться. Вышло не очень.
— Отлично! Пролетала тут… мимо, решила заглянуть, — к концу фразы она почти шептала, понимая, что несёт такую чушь.
— А, ну здорово.
Глеб оттолкнулся от стены и направился к обшарпанной двери. Провернул ключ несколько раз и зашёл внутрь. На мгновение обернулся.
— Так и будешь стоять?
Таня усмехнулась, глупая она, думала, что Глеб стал чудовищем. А он, вон… похорошел.
Квартира — обычная однушка с малюсенькой кухонькой и балконом, годящимся только для того, чтобы выйти покурить. Глеб кажется здесь чужеродным телом, слишком большой, слишком красивый для такого… убожества.
Таня качает головой, зря она так. Он сам виноват.
Её почти смогли в этом убедить.
Таня прошла за Глебом в кухню, предусмотрительно оставив контрабас в коридоре. Неловко присела на табурет и смущённо улыбнулась.
— Тут довольно… мило, — сказала она, оглядываясь.
— Ха-ха.
Глеб поставил на огонь чайник и обернулся к Тане, облокотившись на раковину. Снова сложил руки на груди, будто защищаясь.
— Глеб, я… — Таня вскочила и подошла к нему совсем близко. Ещё пару сантиметров и она могла бы коснуться его носа своим. — Глеб, — ещё раз повторила она.
Жалость давила её со всех сторон, она понимала: если сейчас Глеб попросит её остаться — она даже не будет над этим размышлять. Останется. Потому что жертвенность превыше всего. И плевать скольких людей она сделает из-за этого несчастными, главное, что одному обиженному станет легче. На время. А об остальных она подумает потом.
Глеб молча на неё смотрел, не предпринимая никаких попыток, чтобы хотя бы обнять её. Таня раздражённо выдохнула, она ожидала бури эмоций, криков, взрывов гнева, но не этой холодной отчужденности. Она ранила сильнее любого Фронтиса.
— Глеб, я… — Таня зажмурилась на мгновение и быстро прикоснулась губами к его губам.
Тёплые, почти горячие. Глеб судорожно вздохнул.
— Зачем ты прилетела? Ты должна меня презирать, — он чуть скривился.
— Почему?
Таня уже представляла, как она скажет Ваньке, что больше нужна здесь, Глебу. Как забирает вещи из тайги и поселяется в этой маленькой квартире, как пытается почти не пользоваться магией… И будущий мирок уже почти выстроился вокруг неё и Глеба.
Бедный он, так её любит, живёт в одиночестве, ждёт только её, переживает из-за случившегося с Ванькой. Жалеет, что совершил ту глупость…
— Потому что я сейчас — никто. Как только я верну себе магию — верну тебя, и мы снова будем вместе. Уже навсегда.
Таня охнула и резко отступила назад. Споткнулась о ножку стола и чуть не упала, испуганно глядя на Глеба.
Некоторые люди никогда не изменятся. И никакая жертвенность их уже не спасёт.

@темы: драббл, Страсти по Емцу, от G до PG-13, гет, Таня Гроттер

---

Ты - это я

Фандом: Таня Гроттер
На заявку: Чума-дель-Торт/Таня. “Всё для тебя, ты – это я”. Бороться со своим альтер-эго.
Герои: Таня, Чума, фоном Ваня
Рейтинг: PG-13
Размер: драббл



Таня ненавидит такие дни. Смотрит на себя в зеркало – и не узнаёт. Те же глаза, уши, рот, даже родинки, но всё равно – не она.
Будто кто подменил. Таня не дура, всё давно уже поняла, но даже себе пока в этом не признаётся. Слова и мысли слишком часто обретают реальные очертания, чтобы просто так ими кидаться. Сидит перед зеркалом и внимательно себя рассматривает. Пытается уловить почти незаметную грань, за которой — уже не она.
— Таня, всё хорошо? – раздаётся из-за двери обеспокоенные голос Ваньки. Милый, любимый, иногда Тане кажется, что он не только может читать мысли, но и чувствовать её.
— Я скоро выйду, — голос выходит чуть хриплым.
Она не отрывает взгляд от зеркала; так сильно вцепляется в край столика, что костяшки пальцев белеют, кольца сильно впиваются в кожу.
— Всегда слабо переносила боль, — скривив губы, говорит её отражение и отпускает столешницу.
Таня вздрагивает и судорожно вдыхает. Прикрывает на мгновение глаза; когда распахивает, отражение смотрит всё так же насмешливо и снисходительно.
— Дорогая, что ты делала моими руками? Картошку копала? – брезгливо говорит, рассматривая ногти.
— Дрова собирала. И это мои руки.
— Пока, — улыбается Чума её губами и щёлкает в воздухе её пальцами.
— Что бы ты ни сделала, ничего не выйдет, Ванька… он всё поймёт!
Чума широко улыбается, делает вид, будто задумалась.
— Не волнуйся, мальчишку я не трону. Но всё только для тебя, ты – это я, — милостиво говорит Чума.
Таню трясёт от страха. За Ваньку, за себя, за них.
Про Чуму-дель-Торт она забыла, как забывают детский кошмар: где-то остался тяжёлый, вкуса крови осадок, не более того.
— Проваливай, моё тело ты не получишь.
Чума смеётся не тем смехом, какой она помнит — хриплым, как наждачка, — а звонким, переливчатым. Таня чувствует, как начинает сосать под ложечкой. Крупная капля пота скользит по виску, и Таня судорожным движением смахивает её. Двумя руками отталкивается от столика и вскакивает от стула, с силой бьёт в зеркало кулаком. Стекло разбивается с оглушительным звоном.
— Таня?! – кричит Ванька, колотя в дверь ногами. – Таня, открой!
Она испуганно оглядывается, в голове вспыхивают звёзды. Вокруг всё ещё слышится её звонкий смех. В единственном куске зеркала, оставшемся в раме, Таня видит часть своего отражения. Хохот резко обрывается.
— Уже получила.
Таня жмурится и резко подаётся к двери. Почти падает в объятия Ваньки, ворвавшегося внутрь. Всхлипывает, цепляется за рубашку Ваньки, как за спасательный круг, прижимается так крепко, будто если отпустит – случится непоправимое.
Ванька шепчет какие-то глупости вперемешку с вопросами и гладит по волосам. Милый, родной…
Он осторожно выводит её из комнаты, бормоча, что «чай – лучшее лекарство». Таня кивает, но прежде чем переступить порог оборачивается к разбитому зеркалу и ухмыляется, салютируя кому-то невидимому.

@темы: драббл, Страсти по Емцу, от G до PG-13, джен, Таня Гроттер

---

Привет, меня зовут Пит

Фандом: Голодные Игры
На заявку: "Пит, до Игр, наблюдать за Китнисс издалека."
Герои: Пит, фоном Китнисс
Рейтинг: PG
Размер: мини
Бета:  Титановые голосовые связки Донны Ноубл


Привет, Китнисс, меня зовут Пит.

Взгляд её серых глаз будто прожигает во мне дыру, и я отворачиваюсь, так ничего и не сказав. У Китнисс маленькая родинка над губой и вечная складка между бровями. Когда она нервничает, начинает грызть ногти, и потом злится на себя, когда замечает это. А я помню наизусть школьное расписание её младшей сестрёнки Прим — помню потому, что рядом с ней Китнисс улыбается. Я не совру, если скажу, что у неё самая красивая улыбка в мире.

Привет, Китнисс, меня зовут Пит, и мне бы хотелось видеть тебя чаще.

Сказать — это ведь так просто: всего несколько слов, и между нами уже появится мостик. Узкий, шаткий, но со временем мы бы смогли превратить его в настоящую опору.
— Мадж, ты сегодня прекрасно выглядишь! — улыбаюсь я однокласснице, но наблюдаю за стоящей неподалёку Китнисс. Она вздрагивает от моего громкого, чересчур весёлого голоса и хмурится. Бросает угрюмый взгляд через плечо и быстро уходит.
—… надеюсь, — заканчивает Мадж и выжидающе на меня смотрит.
— Извини, я задумался, мне показалось почему-то, что запели птицы.
— Оу, — Мадж оглядывается и качает головой. Я думаю, она всё понимает. — Знаешь, Пит, ты чудесный.

Привет, Китнисс, меня зовут Пит и я чудесный. Ты так не считаешь?

Чёрт!
Сегодня я украл печенье. Мне кажется, мать заметила, но мне, если честно, плевать. Кругляшки с розовыми цветами из глазури лежат в кармане. Интересно, ей понравится?

Привет, Китнисс, меня зовут Пит, и у меня для тебя есть печенье.

Что-то подсказывает мне, что она его не примет. Но даже думая о том, что печенье, скорее всего, так и останется у меня, я всё равно не вытаскиваю его из кармана — отчасти чтобы другие не видели, отчасти чтобы случайно самому не съесть. Это — лучшее, что готовится в нашей пекарне, и я сам рисовал на нём цветы.
— Китнисс! — слышу неподалёку звонкий голос Прим.
Я быстро поворачиваю за угол, потому что не хочу пропустить одну из её и без того редких улыбок, и встречаюсь с ней глазами. В них плещется удивление и что-то ещё… может, вопрос? Мне кажется, что она чуть подаётся вперёд и приоткрывает рот. Но я опускаю голову.

Привет, Китнисс, меня зовут Пит, и я очень хочу, чтобы ты улыбнулась лично мне.

Я быстро возвращаюсь обратно и прислоняюсь к стене. Чёрт. Она ведь меня узнала? Точно узнала. Печенье жжёт карман. Через пару дней оно или испортится, или рассыплется в труху, а украсть новое я уже вряд ли смогу. Скорее всего, не смогу вовсе. Значит, два дня решат всё? Я вспоминаю, что послезавтра Жатва и чувствую, как внутри начинает подниматься какая-то нервозность. У меня есть два дня, включая этот, чтобы заговорить с Китнисс Эвердин. Больше случая не представится.

Привет, Китнисс, меня зовут Пит, и я наблюдаю за тобой с пяти лет.

— Я очень боюсь, — слышу громкий шёпот Прим. — А что, если…
— Не говори ерунды, Прим, ты же знаешь, что твоё имя никогда не вытянут, тебя впишут всего один раз.
— Но…
— Закончили разговор. Перестань об этом думать.
Я слышу маленькую перебранку сестёр, и мне хочется выйти из-за угла, прижать к себе Китнисс, приобнять Прим и сказать, что я — тот, кто сможет их защитить. Но я этого не сделаю. Возможно, никогда.
— При… — начинаю я, выходя из-за угла, но тут же слышу низкий голос Гейла Хоторна.
— Ну, и почему самая милая девочка в Дистрикте сегодня такая грустная?
Я кашляю и прохожу мимо, чувствуя, как меня сверлит взгляд серых глаз Китнисс. Иногда мне кажется, что я самый жалкий человек в мире. Пусть бы моё имя вытащили на Жатве, тогда она меня хотя бы заметила, может быть, даже зашла пожелать удачи… Я осекаюсь и корю себя за малодушие и страх: что бы я сейчас ни думал, попасть на Игры мне бы… не хотелось.
Охота, вспоминаю я внезапно. Как же мог забыть! Я поймаю Китнисс, когда она будет возвращаться с охоты. Она всегда пользуется одним и тем же лазом недалеко от её дома и, по правде говоря, не очень скрывается. Пару раз её чуть не схватили, я даже слышал, как миротворцы переговаривались насчёт того, чтобы засечь её с поличным: мясо, конечно, все любят, но излишнее своеволие не прощают никому. Тогда у меня оказались под рукой свежие, только что испечённые для мэра булочки с корицей и изюмом… Правда мама была очень недовольна, узнав, что на меня напали дикие собаки («Идиот! Только ты мог привлечь диких собак в нашем районе! Ещё один такой проступок и пойдёшь в шахты!»).

Привет, Китнисс, меня зовут Пит, и я сделаю всё от меня зависящее, чтобы тебя защитить.

Звёзды явно не на моей стороне. Жатва приближается, и люди постепенно сходят с ума. Мне кажется, даже птицы перестают петь, чувствуя напряжение в городе. Мать будто сорвалась с цепи: не выпускает никого из дома, заставляет работать вдвое больше обычного — принеси, унеси, помой, вычисти, разбери, просей и так до бесконечности. Даже отец не сопротивляется. Мои два дня подходят к концу, а я так и не подошёл к Китнисс. Это грызёт меня изнутри, я чувствую приближение чего-то неясного, оно давит на меня, будто отсчитывая последние часы моей жизни.
Я убегаю из дома в день Жатвы рано утром, хотя уже точно знаю: я опоздал. Китнисс в это время уже в лесу, охотится, и найти её там самостоятельно я не смогу никогда. У меня есть всего один очень маленький шанс, что с охоты она вернётся одна, без Хоторна, и эта надежда греет сердце.

Привет, Китнисс, меня зовут Пит, и я хочу, чтобы ты знала, что ты — самая необыкновенная.

Печенье с глазурью всё ещё лежит в кармане, и мне хочется отдать его незамедлительно. Может, достать его и проверить, в порядке ли оно? Но руки дрожат так сильно, что я боюсь лишь сильнее его разломать. На Луговине почти негде укрыться, но уже давно я приметил небольшой куст. Однажды я слышал его название, но так и не запомнил. Я здесь нечастый гость, убежать из дома удаётся далеко не всегда, но при возможности я всегда так делаю. Здесь я вижу Китнисс настоящую: она лёгкая, сосредоточенная, иногда смеётся (с Хоторном, конечно, но я рад, что мне достаётся хотя бы это), но всегда остаётся прекрасной. Мне кажется, она просто не понимает, какое впечатление производит на людей.
Не повезло: из лаза появляются двое, Китнисс и Гейл, оба нагруженные дичью и ягодами. Мне уже почти плевать, что она не одна, я чувствую, что это последний шанс увидеть её так близко и иметь возможность что-то ей сказать.

Привет, Китнисс, меня зовут Пит…

Китнисс чем-то встревожена, она хмурится и иногда бросает короткие пытливые взгляды на Хоторна. Всё равно.

Привет, Китнисс, меня зовут…

Я не могу. Я понимаю это в тот самый момент, когда выбираюсь из куста и остаюсь на Луговине в одиночестве. Кажется, я никогда не решусь подойти к этой девушке. Я вытаскиваю из кармана печенье и высыпаю несколько штук на ладонь. Надо же, совсем целые, будто я не таскал их с собой целые дни напролёт. Это почти что чудо. Я улыбаюсь и аккуратно убираю его обратно. Раз так, теперь самое удачное время, чтобы подойти — после Жатвы, когда ты рад, что не твои близкие будут на Игре, и не очень понимаешь, что твой сосед может никогда не вернуться назад.
Да, я поговорю с ней после Жатвы.

* * *

Звёзды явно не на моей стороне. Я ещё не успеваю понять, что Китнисс — моя Китнисс! — уходит на Игры, как слышу своё собственное имя из уст Эффи. За ту минуту, что я пробираюсь к сцене, в голове проносятся десять лет жизни, вернее, той жизни, когда я видел Китнисс. Её серые глаза, красивые, пусть и ободранные, руки, мягкие, чуть обветренные губы, дни, когда я слышал её голос… Я протягиваю руку и касаюсь её холодных пальцев в нелепом пожатии.

Привет, Китнисс, меня зовут Пит, и я тебя люблю.

Я тяжело дышу, понимая, что сделаю всё невозможное, чтобы она осталась жива.
— Привет.

@темы: мини, от G до PG-13, Голодные Игры, джен

---

Как дела, красавчик?

Фандом: Голодные игры
На заявку: Гейл/Джоанна «Как дела, красавчик?»
Герои: Гейл, Джоанна
Ретинг: PG-13
Размер: мини

~1000 слов

— Как дела, красавчик?
От неожиданности Гейл вздрагивает и резко поворачивается. В паре шагов от него стоит Джоанна Мейсон. На мгновение Гейлу кажется, что он вернулся в Тринадцатый Дистрикт, он даже готов поспорить, что сейчас рядом окажутся несколько врачей, а где-то за стеной лежит Китнисс, которой в очередной раз не дали умереть. Мысль о Китнисс царапает воспоминаниями. Гейл качает головой, будто пытаясь вытряхнуть всё ненужное, и смотрит на Джоанну. За те несколько месяцев, что они не встречались… Гейлу хочется думать, что Джоанна стала выглядеть лучше, но это ложь. Волосы чуть длиннее, чем он помнил, до сих пор даже не закрывают уши. Очень худая, с торчащими ключицами и тонкими запястьями, она выглядит как-то особенно хрупкой и трогательной. Гейлу приходится напоминать себе, что именно так она победила когда-то в Голодных Играх: представлялась всем беззащитной, а потом убивала. Это сравнение Гейлу совсем не нравится, но мысли вспять провернуть уже не может.
— Что ты здесь делаешь? — спрашивает он.
— А как же: «Привет, дорогая, как я рад тебя видеть»? — Джоанна начинает заливисто смеяться, но через пару секунд замолкает.
Гейл чувствует себя неловко под взглядом её чуть раскосых карих глаз. Джоанна всё такая же резкая и порывистая, Гейл никогда не мог понять, что ждать от неё в следующее мгновение.
— Так что тебя привело во Второй?
— Соскучилась. Мне показалось, мы могли бы помочь друг другу.
Джоанна кривит губы и щурится. У неё болезненно-бледная кожа и синяки под глазами. Она слишком сильно напоминает Гейлу Китнисс, хотя он упорно старается этого не замечать. Он всегда относился к Джоанне ровно, особенно не выделяя её, сейчас он даже не может точно вспомнить, говорил ли с ней когда-нибудь наедине. Дело в том, что и сейчас он не хочет оставаться с ней наедине. Она слишком непредсказуемая.
— Джоанна, слушай, я…
— Дай-ка угадаю, занят?
— Нет. То есть да.
Гейл злится на себя, злится на Джоанну, но отчётливо понимает, что уже не может прогнать её вот так вот просто. Он стискивает зубы и тяжело вздыхает.
— У меня сейчас действительно дела. Я живу неподалеку, может, подождёшь меня дома? Я приду, и мы… что-нибудь выпьем.
Джоанна приподнимает брови и ухмыляется.
— Как скажешь, красавчик.

Гейл и сам не может объяснить, что он делает во Втором. Восстановление старых зданий, возведение новых, размещение людей, организация каких-либо работ… попытки оправдаться. Он точно не знает как, но слухи, что это с его слов погибло столько людей в «Орехе», просочились и теперь гуляют по Дистрикту. Гейл то и дело ловит на себе задумчивые, раздражённые, а то и вовсе ненавидящие взгляды. И назло себе и всем не уезжает. Он берётся за любую возможную работу и к вечеру устаёт так, что еле доползает до жилья: небольшого домика у самой окраины.
Доползает, каждый раз с надеждой заглядывая в почтовый ящик, ожидая одно единственное письмо. И никогда его там не находит. Он знает, что до сих пор не прощён.
Сегодняшний день ничем не отличается от десятков предыдущих: работа — почтовый ящик — дом. Как обычно.
О Джоанне Гейл вспоминает, лишь когда заходит в спальню и видит её на своей кровати. Свернувшаяся в клубок, она кажется ещё более маленькой и беззащитной. Джоанна спит неровно, вздрагивая во сне, она то и дело сжимает руки в кулаки и что-то шепчет. Гейл подходит ближе и осторожно укутывает Джоанну одеялом. Она внезапно открывает глаза и сильно хватает Гейла за руку. Ему кажется, что если бы у неё случайно оказался нож, то он мог бы быть уже мёртвым.
— Эй, это я, — шепчет он, накрывая её ладонь своей, но не пытаясь отцепить руку. — Всё хорошо, это я.
— Это ты, — сонно кивает Джоанна и снова проваливается в забытье.
Гейл продолжает держать её за руку, боясь потревожить, ему кажется, Джоанне необходимо несколько часов спокойного сна. И если Гейл может их ей обеспечить — он это сделает. Раз уж не смог помочь Китнисс.
Гейл спит неспокойно, всё время просыпается, проверяя Джоанну. Она лежит, прижавшись щекой к его плечу так, что он ощущает её лёгкое дыхание на груди. Гейл не хочет думать, что он сейчас чувствует, или что скажет с утра. У него попросили помощь — и он не отказал. Просто не мог.
Утро серое и дождливое, совсем несвойственное Второму Дистрикту. Гейл выходит из сна рывком и сразу понимает, что что-то произошло. Джоанны рядом нет, и Гейл испуганно осматривает комнату, надеясь, что она где-то рядом.
— Джоанна! — зовёт он. — Джоанна!
Он вскакивает с кровати и бежит на кухню, впервые радуясь, что дом такой маленький.
— Джоанна!
Гейл забегает на кухню и успевает заметить, что Джоанна быстро что-то прячет в карман. Он злится, что так испугался за неё, поэтому грубо выдаёт:
— Всё ещё не можешь обойтись без морфлия?
— А ты всё ещё мечтаешь о Китнисс? — в тон ему отвечает Джоанна. Она приподнимает бровь и ухмыляется. Уже не скрываясь, достаёт таблетку из кармана штанов и глотаёт её всухую, глядя Гейлу прямо в глаза. Гейл раздражён до чёртиков и еле борется с желанием немедленно выставить Джоанну за порог дома. Чтобы хоть как-то успокоиться, он наливает себе стакан воды и залпом выпивает.
— Да и вообще, красавчик, — вдруг снова начинает Джоанна. — Если ты так мечтаешь заботиться о несчастных… заботься обо мне. Я тоже была на Арене дважды, один раз даже вышла победительницей, — смешок, — мне тоже снятся кошмары, а от пыток Капитолия у меня до сих пор дыра в груди и некоторые непреодолимые странности в поведении. М? Как тебе такой расклад?
Удар приходится в самое больное место, а смех лишь подливает масла в огонь.
— Иди к чёрту.
— Да ладно тебе, — Джоанна поводит плечами. — Тебе кто-то нужен, мне кто-то нужен, да мы созданы друг для друга! — Горький сарказм сочится из каждого слова, Джоанна даже не пробует это скрывать. — Или я совсем не похожа на маленькую забитую девочку, которой можно легко управлять и манипулировать?
— Я сказал: проваливай к чёрту!
Гейл хватает Джоанну за руку чуть выше локтя и практически выталкивает из дома. Громко хлопает дверью и, не сдержавшись, бьёт кулаком в стену. Сильная боль мгновенно приводит в чувство, он понимает, что погорячился и должен извиниться. Но гордость берёт своё.

Гейл возвращает домой уже поздней ночью, когда его практически выгоняют и не дают никакой работы. Ему даже жаль, что он не держит никакого алкоголя, он бы не отказался от бутылочки ликёра или даже чего покрепче. Гейл заходит в комнату и усмехается: на его кровати, свернувшись клубком, спит Джоанна. Ну, конечно, иначе и быть просто не могло. Он подходит и осторожно укрывает её одеялом.
— Это ты, — сонно шепчет Джоанна и, поймав руку, сжимает его ладонь в своей.
— Да, это я.

@темы: мини, от G до PG-13, Голодные Игры, гет

---

По ту сторону души

Название: По ту сторону души
Бета: 1-6 главы -- котик-енотик
Пейринг: Северус/Гермиона, Гарри/Драко (преслеш)
Рейтинг: R
Размер: макси
Саммари: Седьмой курс восстановлен вновь и кажется, что всё хорошо. Картину благополучия рвёт на части загадочная смерть одной из учениц. Кто же мог знать, что это — только начало?.. Порой кажется, что жизнь бесконечна. Но бесконечной может показаться всего одна неделя, одна минута, даже одна секунда.
Дисклеймер: всё у Роулинг.
Предупреждения: Снейп жив, смиритесь с этим. На протяжении фика — трупы, трупы и ещё раз трупы. Вы предупреждены, учтите это. АУ, немного сдобренное ООСом. И да, действие длится всего одну неделю...
От автора: Фик пишется в подарок и по заказу котик-енотик, поэтому все трупы на её совести = ) Коллаж от Bublichek radikal.ru/F/s58.radikal.ru/i162/1003

можно прочесть всё, что есть на ХогНете. не уверена, что когда-нибудь это смогу закончить, но... а вдруг?.. = )

@темы: Гарри Поттер, миди, гет, от R до ...